Архив

№ 5-6 (114) - 2011 ТЕМА НОМЕРА: Модернизация сегодня и завтра

Диверсификация: миф или реальность?

В рамках второго круглого стола серии «Диверсификация российской экономики» с основным докладом выступил широко известный и уважаемый ученый, директор Института экономики РАН, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг.

Руслан Гринберг:
– Диверсификация российской экономики – это самая тяжелая, тревожная и почти неразрешимая тема. Для меня есть некая трагическая дилемма. Примитивная структура экономики в стране – не только следствие реформ 1990-х годов. Так было всегда. У России есть разные всемирно известные бренды – в науке, образовании, культуре, но при этом стране всегда приходилось догонять остальной мир в материальной культуре. Реформы в нашей стране либо «симулированные», как в 1960–70-е годы, либо абсолютно неуправляемые – уж как пойдет. Они проводятся без особого плана – несмотря на то что перед их началом строится много разных планов. Неужели мы приговорены к этой дилемме – или «симулированные» реформы, или «саморазвивающиеся»? Ведь сегодняшняя «сталиномания» во многом и связана с тем, что Россия – большая страна.
Я вижу вообще две проблемы русской экономики, две проблемы чисто российской материальной жизни, если абстрагироваться от всяких безобразий и дикостей в ментальности, которые вышли наружу после исчезновения коммунистической идеологии. Первое – примитивизация экономики, и второе – поляризация доходов. Поляризация доходов дикая, сумасшедшая, она уже превзошла латиноамериканские масштабы. Население у нас делится, грубо говоря, на две части: первая живет в практически натуральной экономике, покупая какие-то отечественные товары, а вторая часть – покупает импортные товары. Поляризация доходов не является актуальной проблемой, потому что народ молчит. Реализовано такое понятие, как атомизация социума. Это уход в частную жизнь, протестов особых нет, зато есть большая любовь к первым лицам. Нужно уходить от плоской шкалы налогообложения, переходить к прогрессивной, которая позволяет оптимальнее производить перераспределение. Когда народ не захочет терпеть, тогда, видимо, и появится прогрессивная шкала. А вот с точки зрения примитивизации экономики время не ждет... По разным подсчетам осталось лишь пять-шесть лет, чтобы ничего не осталось от советского научно-технического потенциала. Советский научно-технический потенциал – это не миф. Цивилизованный мир, на который мы хотим походить, во время кризиса идет на беспрецедентные государственные расходы, лишь бы увеличить финансирование науки и образования, в то время как у нас это финансирование сокращается. Общее падение объемов промышленного производства за прошлый год составило 11%, в обрабатывающих отраслях – 16%, в производстве машин и оборудования – 29%, в производстве электрооборудования, электронного и оптического оборудования – 31,6%, транспортных средств –38%. Действительно, начинается очень сильное упрощение экономики. Сейчас риторика правильная, но политика неправильная, точнее, ее нет. Ее нет не оттого, что кто-то вредит, мешает ее проводить. Мне кажется, ее нет потому, что власть сама не верит, что удастся что-то сделать. Все упирается в деградацию производственной культуры – начиная с профессионального образования и вплоть до отсутствия государственных институтов хотя бы на таком же уровне, на каком они имеются у конкурентов, для того, чтобы просто продавать продукцию. По моему убеждению, нам уже ничего больше не осталось, кроме директивного планирования «в натуре». Именно так: директивное планирование «в натуре»! Таков, в моем представлении, способ проведения промышленной политики. Скажу откровенно, что я был «певцом» государственных корпораций. В отличие от многих моих коллег, которые считают меня замшелым ретроградом, я всегда говорил, что это единственный способ хоть как-то спасти обрабатывающую промышленность. Но сейчас я не понимаю, что там творится и почему никто ни с кого ни за что не спрашивает. Россия в XX веке сделала миру три подарка и получила потом три улыбки судьбы. Первый подарок: она сделала капитализм социальным, очень мощно этому способствовала. Можно спорить, что все равно было бы врастание социальных элементов в капиталистические отношения, но соревнование двух систем привело к тому, что стали заботиться обо всех! Вот это очень важно – для всех! Впервые в Европе во второй половине XX века было создано бесклассовое общество, и в этом тоже очень большая заслуга России. Второй подарок – это тоже, по-моему, «за бесплатно» создание промышленности в Китае. Конечно, сейчас там другая промышленность, но основа была все равно создана Советским Союзом, Россией. И третий подарок – это цивилизация такого крупного региона, как Средняя и Центральная Азия. Это всецело заслуга россиян.
И в «отдаче» от этих трех подарков мы теперь сами, как выяснилось, не нуждаемся. А три улыбки фортуны вот какие. Первая – приход Горбачева к власти и попытка соединить справедливость со свободой, которая оказалась неудачной, в моем представлении, из-за генетического нетерпения русской интеллигенции, требующей всегда всего и сразу. Вторая – нулевые годы, «золотой дождь», который создал блестящие возможности для диверсификации, о которой мы сегодня говорим. И третья улыбка судьбы – теперешний кризис.

Становится традицией широкое участие представителей научной общественности, бизнеса и экспертов в заседании круглого стола из серии «Диверсификация российской экономики». Во втором мероприятии получили возможность высказаться практически все присутствующие. Приводим некоторые фрагменты из выступлений участников.

Сергей АРТОБОЛЕВСКИЙ, заведующий отделом экономической и социальной географии Института географии РАН:
– Диверсификация – это явление, которое надо стимулировать, но не забывая о естественных тенденциях развития региона. Когда нам говорят, почему бы не развивать в каком-то регионе наукоемкие производства, нужно знать, что искусственно создать их нельзя, для этого должны быть условия, иначе будет профанация. Диверсификация создает разнообразие, она создает какие-то условия для нормального развития общества. Но как вести эту политику в нынешних условиях? Диверсификация – это еще и социальная справедливость. За счет диверсификации мы предоставляем людям возможность продвинуться.

Михаил ДЕЛЯГИН, научный руководитель Института проблем глобализации:
– Я напомню классический, вернее, клинический пример. Это Концепция-2020 Минэкономразвития. Его внимание справедливо обратили на то, что это маниловщина и никаких механизмов достижения намеченных целей нет. Оно решило проблему увеличением объема Концепции до тысячи с лишним страниц. И в этом виде правительство ее одобрило. Это случилось в ноябре 2008 г., когда всем уже было ясно, что никакого отношения к реальности эта Концепция не имеет. Все наши госкорпорации относятся к одной отрасли промышленности – «лесопильной». Они «пилят». Интенсивность «распила» превышает интенсивность любых доходов. Она сокращается значительно медленнее, чем падают доходы, и растет значительно быстрее, чем доходы растут. Поэтому она доведет дело до системного кризиса при любых ценах на нефть. Мы сейчас проедаем советское наследство – технологическое и человеческое. Оно вступает в некий критический этап, о чем свидетельствует авария на СШ ГЭС. Есть два пути. Первый – есть $435 млрд международных резервов, и их какое-то время можно проедать. Есть второй вариант – раскулачивание коррупционеров, что позволит получить ресурсы для модернизации, диверсификации, других важных вещей.

Виктор БИРЮКОВ, член Центрального совета Российского аграрного движения:
– Площадь сельхозугодий сокращается из-за выветривания, размывания, порчи инсектицидами, гербицидами. Продовольственный кризис будет лишь обостряться: к середине XXI в. потребность в пище на планете увеличится вдвое. Россия едва ли не единственная страна, где огромные пространства сельхозугодий толком не используются. Важнейшим направлением диверсификации должно стать освоение этих площадей и превращение страны из импортера в экспортера продуктов питания.
Наш степной пояс пригоден для выращивания с хорошей рентабельностью крупного рогатого скота. В Забайкалье сегодня не востребовано 50% всех сельхозугодий. Перенос туда передового опыта мясного скотоводства позволит без вреда для природы диверсифицировать экономику региона. Не нужно ломать людей, нужно создать им условия, чтобы их труд на земле был максимально эффективным. Мы, аграрии, именно так видим свою диверсификационную задачу: вначале Россия обеспечивает продовольствием себя, а затем начинает продавать его за пределы страны.

Юрий БОЛДЫРЕВ, общественный деятель, публицист:
– Казалось бы все просто – пока есть нефть, мы качаем нефть и ни о чем не думаем. Если завтра скажут, что нефть будет всегда и что нефть всегда будет дорогая, то вроде и вопрос диверсификации снимается. На самом деле проблема диверсификации – это совсем другая проблема. Проблема, связанная с тем, что прежде всего неуклонно деградирует человеческий капитал. Это вопрос о том, насколько структура общества, характер труда позволяют нам завтра ответить на совершенно неизвестные сегодня вызовы. Мы не знаем, с какой проблемой завтра столкнемся. Главная проблем – проблема даже не деградации производства, а деградации человеческого капитала. И, соответственно, цель диверсификации – уйти от его примитивизации.
Если говорить в терминах либеральной экономики, цель диверсификации – приумножать человеческий капитал. Сегодня уровень реальной авторитарности нашей нынешней политической системы в принципе, при наличии воли к структурным реформам, вполне позволяет осуществить многое. Покажите мне того, кто мешает модернизации, кроме самой структуры коалиции нынешней власти с нынешним крупным капиталом. В Китае бизнес стал крупным благодаря предшествующему честному служению своей родине и получению права дальше начать управлять государственными пакетами акций, долями, паями и т.д. У нас весь крупный капитал создан благодаря обману, мошенничеству, воровству, разграблению государства. Он не чувствует, что, если завтра будет сильное государство, он будет еще сильней. Он думает, что, если завтра будет сильное государство, у него все отберут. Если некто сегодня имеет возможность получать сверхприбыли от продажи природных ресурсов, финансовых махинаций, участвовать в так называемых антикризисных программах, то есть в спасении ростовщиков за счет остального общества, он никогда не вложит реальные деньги в рискованные проекты в сфере высоких технологий. Чтобы кто-то вкладывал деньги в сложные, высокотехнологичные отрасли, нужно пресечь возможность получать прибыли более легким путем. Нам предстоит начать выращивать альтернативную социально-экономическую базу – ту, которая свое богатство заработала честным трудом, не вопреки государству.
И еще одно. Сама система государственного управления, независимо от того, какие цели и задачи мы перед ней ставим, просто сыпется на глазах. Налицо колоссальная деградация элементарного аппарата управления.

Булат НИГМАТУЛИН, первый заместитель генерального директора Института проблем естественных монополий:
– Основные беды страны связаны с порочной макроэкономической стратегией, гигантской коррупцией и порочным подбором руководящих кадров. В экономике Евросоюза есть базовые принципы, которых у нас нет. Экономика сбалансирована – балансы есть между ценами и зарплатами, богатыми и бедными. И есть в социально ориентированном капитализме регулятор. У нас основной регулятор – это то, что 1% населения имеет доходы всего остального населения. Вторая составляющая – межотраслевые балансы. Во всех развивающихся и развитых экономиках они есть. У нас – нет. А ведь они сразу вскроют некомпетентность тех людей, которые сегодня управляют нашей экономикой.

Михаил КОРОБЕЙНИКОВ, советник спикера Совета Федерации:
– Для современной России диверсификация – все-таки пока миф. Примитивизм – это главная беда, которая все время преследует российскую политическую элиту. Идет деградация буквально по всем направлениям экономики. Даже в «нефтянке» за 20 лет ни одного нового месторождения не открыли, не построили ни одного нефтеперерабатывающего завода – какая это диверсификация?! Чтобы поднять село, придется делать это с нуля. Вот тогда диверсификация будет, людей мы займем – и туризмом, и сельским хозяйством, и решим проблему низкой рождаемости.