ТРАДИЦИИ. ИСКУССТВО
«Есть, что помнить! И есть чему длиться…»
Выставке русских портретов в Таврическом — 100 лет

«Всю эту коллекцию следовало бы целиком оставить в Таврическом дворце, и это был бы величайший в Европе музей портретной живописи»
В. М. Борисов-Мусатов
Продолжаем рассказ о Таврическом дворце в Санкт- Петербурге, начатый в февральском номере «НВ». Хотя Таврический так и не стал в полном смысле слова музеем, но его «выставочная» жизнь продолжалась. Особо активизировалась она на рубеже XIX- XX вв.

«Бог троицу любит»
В конце XIX века здесь прошла, как сообщалось, «совершенно небывалая у нас по своим грандиозным размерам» Международная выставка садоводства. В 1902  г. — Всероссийская кустарно-промышленная выставка, организованная М.Ф.  Якунчиковой. «Выставка во всех отношениях удачная: достаточно сказать, что в ней приняли участие 50 губерний и около 3100 экспонатов», — писала о ней тогдашняя петербургская пресса. Стоит вспомнить и о Международной выставке исторических и современных костюмов (1902—1903 гг.), в которой приняли участие Россия, Австрия, Абиссиния, Германия, Персия, Румыния, Франция и Швеция. А в мае 1903 г. в Таврическом была развернута Петровская выставка садоводства, посвященная 200-летию Санкт-Петербурга. Но историко-художественная выставка русских портретов, открытая здесь 6 марта 1905 г., безусловно, стала главной за все время существования Таврического дворца — от его создания до настоящего времени.
Устроители выставки, среди которых выделим прежде всего три имени — А.А.  Бенуа, С.П. Дягилев, Великий князь Николай Михайлович, — а также Н.Н.  Врангель, Л.С. Бакст, М.В. Добужинский и др., заслуживают самой высокой оценки и похвалы, потому что выставка стала знаменательным событием не только культурной жизни России, но и Европы.
Кратко вспомним эти три имени. Начнем с Александра Николаевича Бенуа. Человек богатейшей культуры, он обладал магией слова и убеждения. М. Волошин считал: «А. Бенуа — это наша академия», многие называли его «сердцем содружества» художественного направления «Мир искусства». Но общеизвестно, что средоточием этого союза был не только А.Н. Бенуа, но и Сергей Павлович Дягилев.
«Дягилев — явление чисто русское, хотя и чрезвычайное, — писал о нем наш выдающийся художник М.В. Нестеров. — В нем соединились все особенности русской одаренности. Спокон веков в отечестве нашем не переводились Дягилевы. Редкое поколение в какой-либо области не имело своего Дягилева — человека огромных дарований, не меньших дерзновений, и не их вина, что в прошлом не всегда наша страна, наше общество умело их оценить и с равным талантом силы их использовать».
Третий устроитель выставки — Великий князь Николай Михайлович — возглавил ее организационный комитет. Выдающийся ученый, историк, председатель Русского исторического общества (1904—1917 гг.), «самый культурный и самый умный из всей царской семьи» (А.Н. Бенуа), человек безупречной репутации, он был активным помощником в подборе портретов из частных собраний, музеев не только России, но и всей Европы.
Оценивая устроителей выставки, впору подвести своеобразный итог: «Бог троицу любит».
Дворец — участник экспозиции
Первую мысль о создании выставки высказал А.Н. Бенуа еще в 1900 г.: «Большую услугу историографии русского искусства оказал бы тот, кто устроил бы из разбросанных произведений одну общую выставку живописи».
Более двух лет продолжалась интенсивная работа. Чтобы «…осуществить такую выставку, нужно было много усилий, нужны были многочисленные разыскания, исследования, бездна справок, расспросов, сношений, просьб, переписок, огромный труд тоже и по доставке в Петербург и установке выставки, наконец, большая масса денежных затрат. Для того, чтобы справиться со всем этим, нужна была большая энергия, настойчивость, бесконечное терпение», — писал В.В. Стасов.
Отметим, что устроители выставки задумали и осуществили ее как гармоничное единство портретной экспозиции и архитектурного обрамления. Жанр портрета был выбран потому, что в нем наиболее ярко выделялись достоинства русской школы, отечественных мастеров. Выбор Таврического дворца тоже был взвешенным и продуманным. Для художников группы «Мир искусства» XVIII век был апогеем в развитии русского искусства, и Таврический, признанный всем миром как шедевр архитектуры, стал активным участником экспозиции, доказательством высоких достижений русского искусства.
Хотя поначалу С.П. Дягилеву показалось, что Таврический для этого не подойдет: «Когда я впервые попал сюда, я не мог понять, как можно здесь выставку сделать, — ни одной стены, колонны да окна до потолка. Какая-то площадь под крышей». Но вскоре он понял, что именно грандиозные сквозные перспективы парадных залов дворца как нельзя лучше отразят величие России: «Нам надо давить той гигантской мощью, которая так присуща русскому таланту».
Однако разместить экспозицию в Таврическом удалось не сразу — были противники — заведующий архивом министерства Двора А.В. Половцев и др. Безусловная заслуга положительного результата принадлежит А.Н. Бенуа, который писал: «…выставка обязана и мне кое-чем, …например, …перенесением выставки в Таврический дворец, …что было целиком делом моих рук».
«Мы должны просветить не только наше Отечество»
Выставку считали проблемной. Ее авторы не только ставили вопрос о величии и самостоятельности русского искусства, сравнивая его с голландской, французской и другими школами, но и отвечали на него утвердительно. Она должна была не только во всем блеске показать портретное искусство, но главное, — обратить внимание на своеобразие исторической судьбы России. «Мы должны просветить не только наше Отечество, но и остальной дряхлеющий мир, вся надежда которого обращена к нам, русским», — считал А.Н. Бенуа.
Вопросам экспонирования и художественного устройства С.П. Дягилев уделял особое внимание. Традиции и новаторство — эти два понятия прежде всего были характерны для экспозиции.
Создание Л.С. Бакстом Зимнего сада в виде фрагмента старинного парка во французском стиле, украшенного скульптурными портретами, напоминало, что в Таврическом действительно был Зимний сад.
Экспозиция, посвященная Екатерине II, начиналась с него. Она размещалась в спланированном круглом зале, напоминавшем ротонду, вход в нее был оформлен в виде Триумфальной арки. И ротонда, и арка украшали дворец в XVII веке.
Традиционным в значительной мере было выделение так называемого «тронного места», т.е. в центре каждого исторического раздела на небольшом возвышении находился портрет монарха. Это предложил А.Н. Бенуа.
Новым стало декоративное и даже архитектурное оформление. У портрета Павла  I — бархатные драпировки с мальтийскими крестами; у портрета Александра  I — своеобразная парадная арка с венками славы, напоминавшими о победе над Наполеоном, с лирами и другой символикой, говорившей о расцвете искусств.
Многозначительным новшеством выставки следует считать использование различной цветовой гаммы для отделки стендов. Цвет для создателей был одним из важнейших средств выразительности, активным участником и даже имел определенный символический смысл. Для петровской эпохи использовался темно-зеленый тон, для середины XVIII века — красный, конец XVIII века — темно-бордовый, первая половина XIX века — синий, 1860 — 80-е гг.- светло-коричневые, конец XIX и начало XX веков – серый. Таким образом, от яркого цвета жизни — зеленого — шло постепенное угасание, переход к серой действительности. Цвет способствовал не только четкому разделению на эпохи, но и объединял между собой отдельных художников.
Но все же самым главным в устройстве экспозиции, учитывая и смену художественных стилей, С.П. Дягилев считал следующее: «Все части должны быть объединены каким-то внутренним смыслом, показана единая историческая эпоха, представляющая некую поэму, ясную, характерную и, главное, — цельную».
Эту ответственную роль сыграл Таврический дворец!
Колоссальное собрание, насчитывающее более 2300 портретов, как писал В.  Стасов, «…из русских музеев, собраний, академий, дворцов, присутственных мест, училищ, церквей, монастырей, больниц, домов частных лиц, провинциальных поместий и, на придачу ко всему этому, из разных коллекций, музеев и собраний иностранных (Парижа, Берлина, Вены, Веймара, Женевы, Амстердама), не смогло вместить еще около трехсот портретов за полным отсутствием места».
Это был своеобразный смотр достижений русского искусства за два столетия — от Петра Великого до царствующего Николая II — в сопоставлении с превосходными работами иностранных мастеров.
Своего рода вступлением, предисловием к эпохе Петра I были две гостиные, оформленные (как «палаты» допетровского времени) «парсунами» («парсуна» — искаженное «персона» — условное наименование произведений русской, белорусской и украинской портретной живописи конца XVI — XVII вв., сочетающих приемы иконописи с реалистической образной трактовкой. — Прим. ред.) и даже иконописными изображениями.
Началом выставки была эпоха универсальных и всеобъемлющих преобразований Петра Великого и его соратников. Один из лучших залов — Купольный — стал Петровским. 35 произведений — живопись, скульптура и др. — были посвящены «Державцу полумира». Главное место занимали работы иностранных мастеров: Ж.Д. Матье, Л. Каравака, Я. Амикони и др. Доминантой зала была скульптура Петра I работы К.Б. Растрелли. Бюст разместили на центральной, вертикальной оси всей выставки, через него просматривалось бесконечное ее продолжение.
Значительное место занимали петровские сподвижники, современники и даже мифологические герои (например, богиня мудрости Минерва на картине Я.  Амикони). Устроители выставки не побоялись сравнить монарха с его соратниками, именитыми и безродными. Так, граф В.П. Шереметьев, первый русский фельдмаршал, был представлен картиной, сюжет и размер которой напоминал гобелен Л.  Каравака, изображающий Петра I во время Полтавской битвы. А.Д. Меншиков был представлен скульптурой К.Б. Растрелли, которая по мастерству и даже размеру соперничала с петровской. Она напоминала и о социальных преобразованиях Петра I: «не род, а ум поставлю в выводы» — неименитый Алексашка стал князем и герцогом, генерал-фельдмаршалом и вице-адмиралом, тайным советником и президентом военной коллегии – «полудержавным властелином», первым губернатором Санкт-Петербурга.
Но не только герои баталий и государственных преобразований занимали почетные места на выставке. На одном из стендов экспонировались портреты шутов и среди них портрет Якова Тургенева, шутовская свадьба которого стоила ему жизни. О трагической судьбе напоминал и портрет Е.Ф. Лопухиной, первой жены Петра I. Первый в истории русского искусства автопортрет с женой представлял художника А. Матвеева.
Одним из высших достижений петровской эпохи стало творчество И.Н. Никитина. Портреты, сгруппированные на одном стенде, свидетельствовали, что русское искусство достигло мастерства европейских школ.
Послепетровское время было отражено на выставке скудно.
Центром всей выставки стала эпоха Екатерины II. Императрице были посвящены 44 портрета — самое большое количество из всех русских царей (царствующий Николай II был представлен всего одним портретом). Гигантские полотна С. Торелли, В. Эриксена и др., изображающие вельмож в шитых золотом мундирах, сверкающих драгоценностями и орденами, соседствовали со скромными, но так много говорящими портретами Н. Новикова и А. Радищева («бунтовщика похуже Емельки Пугачева»). Русские художники были представлены работами В. Боровиковского, А. Антропова, Н.С. Рокотова, скульптора Ф.И. Шубина и многих др.
Одно из центральных мест занимал Д.Г. Левицкий (около 100 портретов) со своими непревзойденными портретами «смолянок». Они были заказаны художнику Екатериной II. Выдающийся талант мастера, умевшего раскрыть полноту человеческого характера, выявить индивидуальные отличия, не имел аналогов в западноевропейском искусстве.
В экспозиции послеекатерининского времени начинает ощущаться смена эпох, художественных стилей и вкусов. «Особый интерес и важность представляют на выставке портреты тех людей, особенных, оригинальных, которых мысль, деятельность и почин были устремлены на заботу о своей земле и людях, на защиту их, на помощь им и на смелое указание власть имущим бедствий и несчастий народной жизни». К таковым автор высказывания В. Стасов относил А. Радищева, декабристов, Чаадаева, А. Герцена и других, чьи «портреты пользуются теперь почетом и лучезарным уважением …за их глубокие заслуги перед народом».
Удачной, по мнению современников, следует считать и экспозицию портретов, посвященных участникам Отечественной войны 1812 г., выполненных Д. Доу.
С середины XIX века значительное место занимали портреты писателей, художников, композиторов, актеров, выдающихся деятелей русской культуры: Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова, Л. Толстого, Кипренского, Брюллова, Ге, Антакольского, Даргомыжского, А. Серова, Мочалова, Щепкина, Ермоловой. Сравнивая работы русских мастеров с работами Нефа, Ф. Винтерхальтера, Цорна, Бонара, зритель замечал своеобразие русского искусства — его душевность, психологизм, идейность — и мог сделать вывод: русская школа живописи не только сравнялась с передовыми школами европейских стран, но часто их превосходила.
«Торжество русского искусства»
Высокую оценку выставка получила у современников. «Можно сказать, что здесь наглядно показано торжество русского искусства, хотя соперниками русских мастеров являются мировые величины» (газета «Новое время» 1905 г.). «Дягилевская выставка — собственно, не выставка, а Государственная галерея чудная» (В. Серов). «Какой это для всех, любящих искусство, был великолепный праздник» (А. Остроумова-Лебедева). «Страстно хотелось бы, чтобы историческая портретная продержалась бы до осени — еще ее поизучать бы» — писал Е. Лансере. Но, напуганный размахом революции, Николай II пообещал «…незыблемые основы гражданской свободы», провозгласил создание в Таврическом дворце «Российского парламента» — Государственной думы, и 26 сентября 1905 г. выставка была закрыта.
Она стала своеобразным триумфом устроителей и, прежде всего — С.П. Дягилева, который всего через год организовал в Париже выставку «Два века русской живописи и скульптуры». На ней были в значительной мере использованы не только экспонаты, но и художественные приемы экспонирования, апробированные в Таврическом дворце. Успех в Париже был огромным. Благодаря выставке русского искусства число посетителей Осеннего салона возросло вдвое. Выставку посетил Фальега Арион, президент Франции. С. Дягилев, А. Бенуа, Л. Бакст были представлены к ордену Почетного легиона.
В полном составе выставка получила приглашение в Берлин, Барселону, Вену, Лондон, Мюнхен, однако была экспонирована только в Риме и Берлине. В столице Германии ее посетил император Вильгельм II, который долго беседовал с Дягилевым.
Но вернемся в Россию. После закрытия выставки интересным стало ее издательское продолжение. Роскошное пятитомное издание «Русские портреты начала XVIII и XIX столетия» с тысячами репродукций было выпущено по инициативе и при участии Великого князя Николая Михайловича
(С.-Петербург, 1905—1909 гг.). Издательство общины святой Евгении Красного Креста выпустило 80 открыток, посвященных выставке. Но главным итогом стал полный Каталог, подготовленный А.Н. Бенуа и Н.Н. Врангелем в восьми выпусках.
Завершая рассказ о выставке, вернемся к ее началу, т.е. к афише, и вспомним, что она была «устроена в пользу вдов и сирот павших в бою воинов». Забота была обоснованной — недавно закончилась русско-японская война.
Для Таврического военная тема всегда была близкой. Сам дворец был основан по повелению генерал-фельдмаршала
Г.А. Потемкина-Таврического. Позднее в нем более двух месяцев жил генералиссимус А.В. Суворов. В свое время военный губернатор Санкт-Петербурга М.И. Кутузов подаст докладную Александру I о недопустимости размещения во дворце Конногвардейского полка с манежами и конюшней и тем самым спасет дворец от разрушения.
В Первую мировую войну депутаты Государственной думы будут помогать фронту, оборудуя госпитали. В февральскую буржуазную демократическую революцию «Екатерининский зал стал военным плацем, …казармой, …лазаретом». В Великую Отечественную в этом зале ополченцы давали клятву на верность городу, Родине, а сам дворец пострадал от бомб, снарядов, холода… Строчкой из стихотворения Аси Векслер подведем своеобразный итог и обратимся к настоящему времени.
«Есть, что помнить!
И есть чему длиться…»
«Гром Победы, раздавайся!»
14 апреля 2005 г. в Екатерининском зале Таврического дворца председатель Совета Межпарламентской ассамблеи государств-участников СНГ, председатель Совета Федерации Сергей Миронов и почетный председатель Совета ветеранов Санкт-Петербурга, Герой Советского Союза Иван Клочков открыли выставку «Реликвии боевой славы», посвященную 60-летию Победы антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне.
На следующий день в Таврическом прошла Санкт-Петербургская международная парламентская конференция, посвященная 60-летию Победы антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне, которая была организована Межпарламентской ассамблеей СНГ и Парламентской ассамблеей Совета Европы. В ней приняли участие более 300 парламентариев из 43 стран (из них 160 участников из стран дальнего зарубежья), а также участники Великой Отечественной войны, Герои Советского Союза из стран СНГ. В Екатерининском зале экспонировались 4 выставки, посвященные героическим дням Великой Отечественной.
Через сто лет, таким образом, «выставочная» традиция Таврического была продолжена. Вновь звучала во дворце и военная тема. Это дает нам право завершить празднование 9 мая словами Г.Р. Державина, которые, кстати, впервые прозвучали именно в Таврическом:
«Гром Победы, раздавайся!
Веселися храбрый росс!»
Людмила ДЬЯЧЕНКО