|
Новиков А.А. Добрый день, коллеги. Позвольте приветствовать вас за нашим Седьмым круглым столом из серии дискуссий о российской экономике. Каждый раз здесь собираются представители академической и политической сфер, практически все со [учеными] степенями, представители очень серьезных структур. И отдельно хотел бы приветствовать Чрезвычайного и Полномочного Посла Социалистической Республики Вьетнам в Российской Федерации господина Буй Динь Зиня.
Аплодисменты.
Новиков А.А. Значит, повестка дня нашего круглого стола. Сегодня мы рассматриваем тему, очень интересную в рамках нашей серии круглых столов, которые проводятся практически раз в два месяца вот уже второй год подряд. У нас любезно согласился выступить с основным докладом Сергей Маратович Гуриев, человек очень известный и авторитетный, ректор Российской экономической школы, член президентского Совета по науке, технологиям и образованию, член комиссии при президенте Российской Федерации по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике, член Совета по грантам правительства Российской Федерации, профессор, доктор экономических наук. Прежде чем рассказать о порядке ведения, я хотел бы немножечко, в двух словах, рассказать о том месте, где мы находимся с вами. Вы находитесь в центре Москвы, в здании Дома экономиста. Это уникальный дом, уникальное здание, уникальное помещение. Уникальность объясняют портреты [которые вы видите] на стенах [Каминного зала]. Это президенты Вольного экономического общества – первой общественной организации в России, созданной под личным патронатом и при непосредственном участии императрицы Екатерины II. Неслучайно и в коридоре вы видели портрет Екатерины II. В советское время деятельность Вольного экономического общества была временно прервана [в 1919 году], затем она была возобновлена [1982 году], и вот нынешний [с 1992 года] президент Вольного экономического общества – Гавриил Харитонович Попов, всем хорошо известный. Значит, порядок нашей работы. Докладчик у нас просит 30...
Гуриев С.М. 30 минут, 25 минут.
Новиков А.А. 25–30 минут. Я думаю, что методом поднятия руки мы будем определять, кто желает выступить, поэтому, пожалуйста, каждый, так сказать, может записаться. Работаем мы без перерыва, работаем до 17:00–17:30. И в 17:30 мы заканчиваем наш круглый стол. Традиционно мы не принимаем никаких решений, это дискуссионная трибуна, дискуссионная площадка. Я бы хотел сказать, на мой взгляд, одна из интересных площадок. Эту площадку мы сформировали вместе с членом правления РСПП Виктором Бирюковым. Вот Бирюков Виктор Степанович – сидит слева от нашего докладчика. Он – один из организаторов вот этой серии круглых столов, и я с большим удовольствием хочу его поприветствовать. Поэтому порядок нашей работы, еще раз говорю, докладчик – 25–30 минут, выступления 5–10 минут, и в 17:30 самое позднее мы заканчиваем официальную часть. И переходим к неофициальной части, когда сможем пообщаться спокойно, в другой атмосфере и обстановке. Вопросы есть по организации?.. Нет. Если вопросов нет, я с большим удовольствием предоставляю слово Сергею Маратовичу Гуриеву. Пожалуйста.
Гуриев С.М. Спасибо большое, Александр Анатольевич, для меня большая честь выступать здесь. Я хотел бы рассказать о нашей работе, опубликованной в журнале Journal of International Affairs – совместной работе с Екатериной Журавской о сопоставлении России и Южной Кореи [Ekaterina Zhuravskaya, Sergei Guriev. Why Russia is Not South Korea. Vol. 63, No. 2, Spring/Summer 2010 page 125–139]. Покажите, пожалуйста, следующий слайд. Такие графики можно строить по разным показателям. Но по каким бы показателям мы их ни строили – по ВВП на душу населения в постоянных ценах, по ВВП на душу населения по паритету покупательной способности, по доходу на душу населения, по национальному доходу на душу населения и так далее, – Россия очень похожа последние лет 10 на Южную Корею с некоторым лагом. По разным показателям этот лаг составляет 11-14 лет. И это сразу заставляет нас задуматься над тем, не является ли опыт Южной Кореи, опыт модернизации экономики Южной Кореи актуальным, полезным для России? И не является ли Южная Корея последних лет пяти тем образом, к которому должна стремиться Россия к 2020 году и в который может превратиться Россия к 2020 году.Сразу скажу, что тот факт, что траектория ВВП на душу населения в России достаточно близко следовала за траекторией ВВП Кореи в 1990-х годах, демонстрирует, что все аргументы, связанные с тем, что Россия якобы до кризиса росла недостаточно быстро, эти аргументы, наверное, не соответствуют действительности. Часто говорят, что Россия до кризиса отставала по темпам роста от Китая и Индии, но надо помнить, что в экономике действует так называемый закон условной сходимости. То есть более бедные страны растут более быстро. Поэтому сравнивать Россию с сегодняшним Китаем или с сегодняшней Индией бессмысленно. Нужно сравнивать Россию с теми странами, которые находятся на том же уровне развития, и для России хорошим эталоном сравнения мог бы быть опыт Южной Кореи. Когда Южная Корея была на том же уровне развития, что и сегодняшняя Россия, вот на этом графике нарисовано, просто Южная Корея с 14-летним лагом. Видно, что последние 10 лет Россия росла примерно с тем же темпом, в среднем 7% в год, даже чуть больше, и это очень хороший показатель. Можно следующий слайд?Почему опыт Кореи интересен? Сегодня, когда мы говорим о модернизации российской экономики, часто модернизацию понимают как сокращение отставания от развитых стран, фактически превращение России в западную страну. Но очень часто приходится с слышать и контраргументы о том, что западные страны становились развитыми странами в течение десятилетий или столетий. На самом деле в этом смысле гораздо более актуален опыт восточных стран, которые совершили модернизацию совсем недавно. И в этом смысле, действительно, Корея, которая шла тем же путем всего лишь на 10–15 лет раньше, является, наверное, очень интересным примером. И сегодня, последние несколько лет, уже можно сказать, Корея как раз и представляет собой страну, которая по-прежнему отстает, скажем, от Соединенных Штатов по уровню жизни, по, скажем, качеству образования. И, тем не менее, Корея представляет из себя страну-члена Организации экономического сотрудничества и развития, высокотехнологичную постиндустриальную экономику, страну, где работают глобальные корпорации, конкурентоспособные на международном рынке. И в этом смысле следует задаться вопросом: не будет ли такой Россия через 10–15 лет? Если начальные условия 10–15 лет назад похожи, то почему бы и конечная точка нашего пути, скажем, в 2020–25 году не была бы такой же? Можно, пожалуйста, следующий слайд?Но для того, чтобы посмотреть на то, какие есть начальные условия, нужно пройти по всем факторам, которые определяют экономический рост. Мы хорошо знаем, что экономический рост зависит от человеческого капитала, от качества экономических институтов, уровня неравенства, уровня социального капитала, уровня политических институтов и так далее, и тому подобное. И оказывается, что только с точки зрения человеческого капитала Россия находится на достаточно высоком уровне по сравнению с Кореей 10–15 лет назад. На самом деле, сегодня с точки зрения грамотности населения Россия опережает Корею 10–15-летней давности. В Корее 10–15 лет назад было 85–90% грамотного населения, в России уже давно грамотность находится на уровне 99–100%.Но с точки зрения всех остальных показателей на самом деле Россия кардинальным образом уступает Южной Корее 10–15-летней давности. Я тут нарочно показал 11-летний лаг – потому что сегодня Россия, которая находится после спада 2009 года легко сопоставима с Кореей, которая выходила из кризиса 1998 года. Как у России ВВП упал в 2009 году на 8%, так и у Южной Кореи почти на такую же величину, на 7,5% в 1998 году, и в этом смысле сопоставление, наверное, корректно. По самым главным показателям, которые определяют долгосрочный экономический рост, а именно качество экономических и политических институтов, Россия, конечно, существенно отстает от Южной Кореи. Во-первых, это показатели, связанные с разделением властей и уровнем демократии. Например, есть такой очень известный метод оценивания уровня разделения властей – показатель ограничений на исполнительную власть, который собирается в проекте Polity IV. По этому показателю сегодня Россия набирает 4 балла из 7, а 11 лет назад у Кореи уже было 6 баллов (7 – это совершенная демократия). Уже на самом деле 11 лет назад, хотя часто говорят, что в Корее была авторитарная модернизация, 11 лет назад в Корее уже был гражданский президент, победивший на выборах, и это совершенно другая ситуация. Давайте посмотрим на следующий слайд. В конце 1990-х годов Всемирный банк начал измерять систематическим образом 6 показателей качества государственного управления: контроль над коррупцией и верховенство закона, качество регулирования, эффективность правительства, уровень конфликтов и насилия, политическая стабильность и подотчетность государства. И по этим показателям на самом деле сегодняшняя Россия кардинальным образом отстает от Кореи 1990-х годов. И это на самом деле не может не внушать тревоги. Почему? Потому что разрыв уж очень большой. Если сегодняшняя России находится на таком неприглядном месте в мире, что по этим показателям ее опережают 3/4 стран мира, 80% стран мира, то Корея в конце 1990-х годов имела политико-правовые институты, по которым она опережала 3/4 стран мира и уступала лишь 1/4 стран мира. В этом смысле ситуация в России кардинально отличается от того, что было в Корее 11 лет назад. Пожалуйста, следующий слайд.Часто говорят, что, может быть, Корея была исключением и что Россия сегодня недостаточно богатая страна, чтобы, например, победить коррупцию, неэффективность правительства и так далее, и тому подобное? На самом деле вот на этом графике изображены Россия и другие страны мира. По горизонтальной оси отложен ВВП на душу населения в логарифмическом масштабе, по вертикальной оси – уровень контроля коррупции. Видно, что более богатые страны действительно имеют более высокие показатели контроля коррупции, но Россия серьезно отстает от того уровня контроля коррупции, который свойственен странам с похожим уровнем развития. Россия имеет такой уровень коррупции, как страны, которые в 3–4–5 раз беднее, чем она (по уровню ВВП на душу населения). В этом смысле ссылки на то, что, может быть, Корея была таким выдающимся примером, наверное, не работают. Россия на самом деле является для своего уровня развития исключительно коррумпированной страной. Пожалуйста, следующий слайд.На самом деле еще один важный факт, на который нужно посмотреть, – это то, что происходило в течение последних 10 лет. Не только Россия является коррумпированной страной сегодня, но и за последние 10 лет в данной области заметных улучшений не было. Были улучшения в начале 2000-х годов, но потом они сошли на нет. Вот здесь изображен уровень коррупции в России – опять-таки, это контроль над коррупцией, то есть чем выше, тем лучше, чем ниже, – тем более коррумпирована страна. Верхняя линия – это уровень контроля над коррупцией по странам Центральной и Восточной Европы, вообще всем странам с переходной экономикой, небогатыми природными ресурсами. Эти страны, улучшали ситуацию в борьбе с коррупцией неуклонно за последние 10 лет. Россия же отличается тем, что ситуация за 10 лет так и не улучшилась. Это графики построены для уровня контроля над коррупцией, но такие же графики можно построить для всех остальных показателей качества государственного управления, и, к сожалению, картина будет той же самой. Сегодня Россия настолько же плохо управляемая страна, страна с настолько же плохими институтами, как и 10 лет назад и намного хуже [по качеству институтов], чем страны с сопоставимыми уровнями доходов. Пожалуйста, следующий слайд. В этом смысле ситуация на самом деле очень плохая. С точки зрения долгосрочного роста мы знаем, что именно эти институты очень важны. В частности, Корее удалось добиться столь впечатляющего экономического роста потому, что эти самые институты были на месте. В России часто говорят об экономическом росте в терминах роста за год, два или три. Это, конечно, не совсем то, что, как правило, экономисты, ученые считают экономическим ростом. С точки зрения экономиста, экономический рост – это долгосрочный рост, который можно измерить за период, скажем, 10 лет или 20 лет, а не за год или два. А краткосрочная и долгосрочная перспективы в сегодняшней России резко отличаются. В краткосрочной перспективе все будет хорошо, все будет нормально, но в долгосрочной перспективе пройти путем Южной Кореи, которая росла с темпом 6% в год, даже 7% в год, когда она была на том же уровне, как и Россия сегодня, нам вряд ли удастся. Потому что у России сегодня нет таких институтов исполнения законов, защиты прав собственности, которые были в Корее 10 лет назад.Чем же можно объяснить тот факт, что предыдущие 10 лет Россия росла с тем же темпом, что и Корея, когда она была на том же уровне развития? На самом деле у России 1998–99 года были несколько факторов роста, который и предопределили успех ближайшего десятилетия. Эти факторы в основном исчерпаны. Во-первых, это растущие цены на сырье, и тут я бы хотел сослаться на нашу книгу «Россия после кризиса» [Сергей Гуриев, Эндрю Качинс, Андерс Ослунд. Россия после кризиса. – М.: Альпина Бизнес Букс, 2011], в которой есть глава, где описываются эти факторы роста, где мы показываем, что количественные исследования говорят о том, что примерно половина докризисного [то есть до осени 2008 года] роста может быть приписана растущим ценам на сырье. От трети до половины темпов роста могут быть приписаны растущим ценам на сырье.Остальные факторы роста включают те улучшения в институциональном климате, которые произошли в начале 2000-х годов, но самое главное – это что, что Россия в конце 1990-х годов располагала свободными мощностями и свободной рабочей силой, незанятой рабочей силой. Эти факторы исчерпаны. Мы уже в следующем году, когда Россия полностью выйдет на докризисный уровень производства, мы увидим, что в России не хватает мощностей, перегружена инфраструктура и не хватает рабочей силы. Мы увидим, что реальная заработная плата будет расти быстрее, чем производительность труда. И в этом смысле новый экономический рост может возникнуть только из-за новых инвестиций. А для этих самых новых инвестиций нужны те самые институты, тот самый инвестиционный климат, о котором я только что говорил. Пожалуйста, следующий слайд.Почему этот инвестиционный климат не возникнет автоматически? Потому что мы попали в такой политическое равновесие, где политической элите этот рост не очень нужен. Казалось бы, это парадокс. Ведь любой правитель, любой правящий режим заинтересован в экономическом росте. Казалось бы, чем больше ВВП, тем больше пирог, тем больше тот кусок, который может получить от этого пирога политическая элита. Это и так, и не так. Этот аргумент верен только «при прочих равных». А если для того, чтобы увеличить пирог, для того, чтобы повысить темпы экономического роста, необходимы изменения в институтах, которые могут повлиять на вероятность нахождения политической элиты у власти, то тогда политическая элита может быть не заинтересована в том, чтобы проводить эти самые реформы, в том, чтобы строить эти самые институты, в том, чтобы улучшать этот самый инвестиционный климат. Ведь для улучшения инвестиционного климата нужно сделать российскую экономику более конкурентной, менее коррумпированной, более открытой и прозрачной, и это, конечно, снизит вероятность того, что сегодняшняя политическая элита останется у власти. (И уж точно сократит тот самый размер куска, который ей достается – пусть даже и при том, что пирог будет расти.) И в этом смысле политическое равновесие устроено так, что сам сценарий статус кво, сценарий, где цены на нефть остаются высокими, где государство доминирует в экономике, у политической элиты остается большой кусок пусть и не растущего пирога является для политической элиты более привлекательным. И в этом смысле стимулов для повышения конкуренции, улучшения инвестиционного климата, интеграции в глобальную экономику у российского политического класса, наверное, немного.В этом нет ничего специфически российского, в такие же ловушки попадают многие ресурсные экономики с неразвитыми демократическими и правовыми институтами. И в этом смысле этот самый сценарий «70–80», о котором мы говорим, – если цены на нефть будут находиться на уровне 70–80 долларов за баррель или даже выше, то возможно, что и жизнь в стране будет похожа на 70–80-е годы прошлого века, – этот сценарий является достаточно характерным не только для сегодняшней России, но и для многих ресурсных экономик с неразвитыми институтами. Пожалуйста, следующий слайд.Впрочем, в России есть и дополнительные отягощающие факторы. Высокий уровень доминирования государства в экономике снижает спрос на улучшение инвестиционного климата, потому что госкомпаниям не нужны никакие эффективные суды, потому что госкомпаниям не нужна борьба с коррупцией, госкомпаниям не нужна защита частной собственности. Кроме того, высокий уровень неравенства в стране создает благодатную почву для популистской перераспределительной политики. И Россия, как я уже сказал, попадает в ловушку, где нет спроса на повышение качества государственного управления, где нет спроса на борьбу с коррупцией, где нет спроса на конкуренцию, нет критической массы этих самых агентов модернизации, о которой так часто говорят премьер-министр и президент Российской Федерации. Пожалуйста, следующий слайд. Поэтому перспективы российской модернизации на ближайшие 10 лет выглядят несколько удручающими.Давайте посмотрим на то, что было 10 лет назад, и сравним ситуацию, скажем, в 2010–11 году с ситуацией в 2000 году. Эти ситуации на самом деле во многом похожи. Если перечитать Послания президента Путина в 2000 и 2001 гг., мы увидим там те же самые слова, которые произносит и сегодняшний президент Медведев. Только вместо слова «модернизация» там используется «повышение конкурентоспособности». Но по сути это те же самые выступления. Те же самые реформы предлагалось провести и, к сожалению, как я уже сказал, уровень качества государственного управления сегодня находится там же, где он и был 10 лет назад, – несмотря на то, что другие страны с переходной экономикой на самом деле смогли резко повысить качество государственного управления. И если мы пойдем по показателю за показателем, то мы увидим, что уровень диверсификации экономики, уровень сырьевой зависимости российской экономики остается таким же, как и 10 лет назад (это чисто количественная величина, которую можно измерить). Уровень государственного управления и качества институтов примерно такой же, как и 10 лет назад. Доля государства в экономики выше. Качество данных по уровню неравенства очень низкое, оценить уровень неравенства трудно, но вот те данные, которые существуют, скорее говорят, что неравенство в лучшем случае не снизилось за 10 лет нулевых годов. Уровень человеческого капитала с точки зрения международного сопоставления, скорее всего, несколько ухудшился. Впрочем, в данной сфере я бы выступил оптимистом, потому что Россия проводит некоторые реформы, некоторые из которых, мне кажется, дадут долгосрочный результат.Впрочем есть и большое достижение, о котором мало говорят – это резкий рост финансовой системы. Сегодняшняя российская финансовая система гораздо более глубокая, гораздо более конкурентоспособная, чем, скажем, даже 5 лет назад, не говоря уж о 10 годах назад. И это важный фактор. Почему? Потому что для того, чтобы взрастить агентов модернизации, национальная финансовая система крайне важна. Ведь для сырьевых компаний не так уж важно, есть ли внутренние банки и внутренние финансовые рынки. Сырьевые компании могут идти за финансовыми услугами на глобальный рынок. А для малого и среднего бизнеса и для несырьевых компаний такие финансовые услуги крайне важны. Поэтому развитие финансового сектора, конечно, является ключевым фактором будущей диверсификации экономики. С другой стороны, финансовый сектор, мягко говоря, до сих пор неэффективен, в нем по-прежнему доминируют государственные банки, которые часто принимают решения на основании политических соображений, а не бизнес-соображений.Поэтому результат сопоставления ситуации 2000 и 2010 годов говорит о том, что нам нужно какое-то чудо для того, чтобы стать Южной Кореей в обобщенном смысле этого слова. Произносить те же самые речи, что и 10 лет назад, наверное, будет недостаточно. Будьте добры, следующий слайд.Что нужно сделать? На самом деле сейчас формируется, как вы знаете, 21 экспертная группа – речь идет о том, чтобы вновь переписать Концепцию долгосрочного развития-2020. Я уверен, что это полезное дело, но я также уверен, что эта программа, которая будет написана, будет не сильно отличаться от, скажем, программы, которая была написана 10 лет назад. Та программа была принята в качестве экономической программы Правительства России на 2001–10 годы, – к сожалению, программа за эти 10 лет была реализована примерно на треть, как оценивают сейчас сами разработчики... Постигнет ли такая же судьба Концепцию долгосрочного развития-2020 – исходную или измененную? Я думаю, что пока политическое равновесие устроено так, что, возможно, и эта программа будет в лучшем случае реализована на треть. Тем не менее, понятно, что нужно сделать. Необходимо создать критическую массу стейкхолдеров улучшения инвестиционного климата. Это может быть несырьевой бизнес – средний, малый и, возможно, крупный, это может быть иностранный бизнес.К сожалению или к счастью, – но российский бюджет становится дефицитным даже и при высоких ценах на нефть. И поэтому нас ждут неизбежная приватизация и неизбежное ослабление регулирования иностранных инвестиций. Частные российские и иностранные инвесторы так или иначе предъявят спрос на проведение реформ. Под словом «приватизация» я, конечно, имею в виду не приватизацию миноритарных пакетов акций российских компаний, которая уже объявлена, а следующую за ней приватизацию мажоритарных пакетов, которая тоже, с моей точки зрения, неизбежна. И в этом смысле для нас будет важным прогресс именно в этой области. Другая часть успеха – это вступление в международные организации, которое создает внешние стимулы усиления подотчетности, внешние стимулы к проведению тех самых изменений, о которых я говорил. И, скорее всего, это тоже произойдет. Президент Медведев в Давосе выразил уверенность, что Россия вступит в ВТО уже в этом году, а после этого начнет переговоры в Организацию экономического сотрудничества и развития. Это, конечно, не Евросоюз, и, тем не менее, это международные организации, которые позволят повысить прозрачность и качество государственных институтов. Пожалуйста, следующий слайд.Кажется, что такие реформы обходятся дорого, но на самом деле уровень неэффективности российской экономики сегодня настолько велик, что деньги на все эти реформы, очевидно, найдутся. И я не буду сейчас говорить долго об этом, я готов об этом говорить отдельно, приводить эти цифры. Но сразу скажу, что я, скорее, являюсь оптимистом, считаю, что если эти изменения будут проходить раньше, а не позже, то деньги на эти изменения будут.У меня есть еще одно соображение. Мне кажется, очень важный вопрос, о котором часто говорят в последнее время и который сразу возникает при обсуждении вопроса о сопоставлении России с Южной Кореей, – это соотношение экономической и политической модернизации. Часто говорят, что Южная Корея была страной, которая прошла модернизацию при авторитарном режиме. Это правда. Но, как я уже сказал, нельзя сравнивать Россию с Южной Кореей 1970-х годов. Южная Корея 1970-х годов – гораздо более бедная страна, чем Россия сегодня. Россию нужно сравнивать с Южной Кореей конца 1990-х годов. Это была уже демократическая страна, в которой военный режим был в прошлом, в которой демократически избранный президент помиловал двух генералов, осужденных на смертную казнь за коррупцию, и это была страна, в которой, как я уже говорил, уровень демократии, хотя и уступал европейскому, но уступал совсем немного. С другой стороны, количественные работы показывают, что трудно определить причинно-следственную связь между демократией и экономическим ростом и между демократией и уровнем благосостояния, но мы знаем, что недемократических богатых стран практически нет. Можно следующий слайд? Вот я хотел бы показать этот график: здесь по горизонтали отложен уровень демократии, а по вертикали – уровень дохода на душу населения. Мы видим, что есть практически одна богатая недемократическая страна, это – Сингапур, но и та демократизируется достаточно быстро. Ну, Саудовская Аравия тоже достаточно богатая страна, но не такая богатая страна. Конечно, из графика не следует, что все страны, которые хотят стать богатыми, должны сначала провести демократизацию. Возможно, из этого графика можно сделать противоположный вывод – что сначала нужно повысить доходы, и тогда демократизация автоматически случится.Соответственно есть две гипотезы о разнонаправленной причинно-следственной связи. Но, хотя об этом пока мало говорят, за последние несколько лет было проведено несколько очень убедительных количественных исследований, которые проливают свет на этот вопрос. Можно предыдущий слайд, если можно... Я бы хотел перечислить несколько работ. Во-первых, это работа Асемоглу, Джонсона, Робинсона и Ярреда, которая на самом деле, используя очень детальные данные, учитывая все страновые переменные, которые не меняются во времени, то есть всю страновую специфику, связанную с историческим наследием, колониальным наследием, религией, уровнем неравенства, показывает, что гипотеза о том, что более богатые страны скорее переходят к демократии не согласуется с данными. То есть зависимости демократии от богатства, такой зависимости в данных с учетом вот всех тех факторов, о которых я сказал, нельзя найти. Зато есть другая работа. Это работа двух ведущих политэкономистов Перссона и Табеллини, которые используют современные экономические методы, которые устроены так: возьмем две страны, похожих с точки зрения вероятности перехода к демократии, учтем, опять-таки, всю страновую специфику, которая не меняется во времени, так называемые страновые фиксированные эффекты, то есть, опять-таки: религию, колониальное наследие, размер, структуру экономики и так далее и тому подобное и посмотрим: как отличается экономических рост у двух похожих стран, одна из которых перешла к демократии, а другая – не перешла к демократии. Ответ, который дают Перссон и Табеллини, на самом деле такой: переход к демократии при прочих равных в течение 10 лет повышает экономический рост на 1 процентный пункт в год, а переход от демократии к диктатуре снижает экономический рост на 2 процентных пункта в год в течение 10 лет. И в этом смысле сегодняшняя наука скорее говорит о том, что данные не согласуются с гипотезой, что демократия возможна только в богатых странах. Скорее, они говорят о том, что для экономического роста демократия полезна. Можно на два слайда назад вернуться? Ну, даже если мы не верим в предыдущие исследования, зададим вопрос таким образом: пусть только богатые страны могут позволить себе демократию, это так называемая гипотеза модернизации Липсета, высказанная примерно 50 лет назад, о том, что вот только в богатых странах демократия является устойчивой. Работы 10–15-летней давности, в основном ведущего американского политолога Адама Пржеворски, говорят о том, что если мы посмотрим на все переходы от демократии к диктатуре, то мы обнаружим, что в бедных странах бывают переходы от демократии к диктатуре и обратно, в богатых странах если уж демократия установилась, то от нее к диктатуре перехода не бывает. Самой богатой страной, в которой случился переход от демократии к диктатуре, является Аргентина 1976 года. Это уровень, соответствующий в долларах 2000 года примерно 10–12 тысячам долларов на человека в год. Этот уровень Россия перешла 3–5 лет назад. Получается, что сегодня – по крайней мере, если верить этим исследованиям, – если в России установится демократия, то она будет уже достаточно устойчивой, потому что Россия уже достаточно богатая и развитая страна. И в этом смысле аргумент, что Россия сегодня не готова к демократии, потому что она слишком бедна, на самом деле, по крайней мере, не соответствует данным. Я буду рад ответить на ваши вопросы. Спасибо.
Новиков А.А. Спасибо, Сергей Маратович. Очень интересно, очень конструктивно, очень лаконично. И, конечно, о многом задуматься приходится... Ну, вы знаете, в Юго-Восточной Азии, кроме Кореи, есть страна, которая во многом нам близка, особенно в 1960-е, 1970-е годы, да уже и в нашем столетии. Недавно был визит руководства [нашей] страны во Вьетнам. Вьетнам модернизируется – мы знаем из печати об этом. И хотелось бы услышать об этом из первых уст. Я думаю, правильно будет предоставить слово нашему гостю. Я с радостью предоставляю слово нашему уважаемому гостю – Чрезвычайному и Полномочному Послу Социалистической Республики Вьетнам в Российской Федерации господину Буй Динь Зиню.
Буй Динь Зинь. Спасибо большое. Уважаемые гости, дорогие друзья! Прежде всего позвольте мне от имени Посольства Социалистической Республики Вьетнам в Российской Федерации горячо приветствовать всех вас – участников этого интересного круглого стола и от всей души пожелать всем вам доброго здоровья, счастья и больших успехов! Перед тем, как переходить к основной теме моего выступления, хотел бы вас проинформировать об одном очень важном событии в жизни вьетнамского народа, которое имеет непосредственное отношение к процессу инновации во Вьетнаме. Это – XI съезд Коммунистической партии Вьетнама, который состоялся в прошлом месяце в Ханое и на котором были приняты важные документы, определяющие главные направления внутренней и внешней политики Вьетнама на 5-летний и 10-летний периоды. Дорогие друзья, с удовлетворением я хотел бы отметить, что за последние 20 лет Вьетнам уверенно и непрерывно развивается к лучшему. Мы добились важных достижений: политическое положение в стране всегда стабильно; социальная безопасность и правопорядок в обществе хорошо обеспечены и с каждым днем становятся стабильнее; экономика развивается быстрыми темпами, средний прирост ВВП Вьетнама за последние 20 лет составляет 7,5% в год, а в 2009 году, несмотря на пагубное влияние мирового финансового кризиса, прирост ВВП Вьетнама все-таки составил 5,32%. Динамично развивается социально-культурная жизнь; повышается жизненный уровень населения. Что касается прошлого года, то достижения в экономическом развитии Вьетнама впечатляют. Прирост ВВП составил 6,78%; инфляция находится под контролем. Вьетнам продолжает занимать лидирующие позиции по экспорту многих важных сельскохозяйственных продуктов, таких как рис, чай, кофе, морепродукты, каучук, а также продукции легкой промышленности. Доверие иностранных инвесторов и туристов укрепляется. В 2010 году в нашу экономику было привлечено около 19 миллиардов долларов, а нашу страну посетили более 5 миллионов иностранных туристов, в том числе более 60 тысяч из России. Наряду с экономическим ростом, растет также роль и авторитет СРВ в регионе и в мире. Вьетнам был непостоянным Членом Совета Безопасности ООН в 2008–09 годах, Председателем АСЕАН в 2010 году, является полноправным членом Всемирной торговой организации – ВТО. Дорогие друзья, руководство Вьетнама всегда рассматривает всемерное развитие традиционных дружественных отношений с Россией как один из неизменных приоритетов своей внешней политики. В этом году мы будем отмечать 10-летие со дня установления отношений стратегического партнерства между СРВ и РФ. Вьетнамский народ всегда неизменно рад успехам социально-экономического развития России и всегда поддерживает курс России на всестороннюю модернизацию и инновацию страны и повышение ее роли и влияния в регионе и в мире. Дорогие друзья, во Вьетнаме вопрос инновации, или, по-нашему, это еще называется индустриализацией и модернизацией, является вопросом государственной важности и находится под постоянным вниманием Компартии и Правительства СРВ. Теоретическое мышление КПВ о концепциях, линии социально-экономического развития страны, направленных на индустриализацию и модернизацию, постепенно обновляется, в том числе и на недавно состоявшемся ХI Съезде КПВ, благодаря обеспечению тесной связи с практической обстановкой, регулярному извлечению практических уроков. Можно сделать вывод, что именно обновление теоретического мышления об индустриализации и модернизации страны и есть та прорывная поступь, ускорившая дело социально-экономического развития во Вьетнаме. Начиная с конца 80-х годов прошлого века в стране начался процесс обновления экономического мышления, ликвидации механизма центрально-бюрократической, дотационно-снабженческой экономики и развития многоукладной рыночной экономики. Опыт развития страны за последние 20 лет подтверждает, что для Вьетнама – страны, переходящей на путь индустриализации и модернизации с наследием от аграрно-отсталого хозяйства, – инновационный процесс требует ряда условий и предпосылок, а именно: постоянной политико-социальной стабильности – это важнейшее, даже решающее условие, без которого невозможна любая инновация; учета национальной специфики – социальных, культурных, природно-естественных, демографических и других особенностей; умелого сочетания собственных и привлеченных возможностей путем активизации участия страны в региональных и международных интеграционных процессах в соответствии с велением все возрастающей мировой глобализации в современную эпоху; постоянной заботы о защите национальных особенностей от внешнего идентификационного влияния, сохранение национального менталитета. Для выполнения политики обновления сферы науки и технологий настойчиво проводилась линия, направленная, в первую очередь, на изменение системы управления наукой и технологиями – от дотационно-распределительной системы перейти к рыночному механизму с социалистической направленностью с целью построения непосредственных связей между научными, технологическими организациями и производителями. Благодаря верно выбранному курсу вьетнамская сфера науки и технологий быстро преодолела состояние застоя и внесла достойный вклад в победу процесса обновления. Крупные научные и технологические достижения были сделаны в различных сферах экономики, в первую очередь в сельском хозяйстве, промышленности (энергетика: ГЭС, ТЭС, добыча нефти и газа, машиностроение, электроника, коммуникации и связь и так далее), а также в медицине и здравоохранении.
Далее...
|
