Архив

№ 6 (86) - 2008 ТЕМА НОМЕРА: Гражданское общество

Из другого корня

«Если от свободы отрезать кусочек, то вся свобода перейдет в этот кусочек».
Михаил Бакунин

Если в XVI–XVIII веках Западная Европа покончила с крепостничеством, то в России весь зависимый люд был окончательно закабален. Начитавшимся Локка, Монтескье и Джефферсона интеллектуалам ох как хотелось привить зарубежный опыт отечественному древу. Еще в 1803 г. император Александр I подписал указ о «свободных хлебопашцах», но в реальности отменить крепостное право и приступить к другим реформам в интересах гражданского общества удалось лишь спустя 60 лет.

Дурная наследственность

Впрочем, крестьяне так и не превратились в свободных фермеров: до 1880-х продолжали отрабатывать барщину или несли помещикам оброк, а позднее оставались в долговой зависимости, выплачивая стоимость полученных земель и находясь поэтому в кабале у собственных общин. Поднабравшись ума-разума в мировой войне, народ с девственным феодальным сознанием прямиком отправился к нарисованному большевиками прожектору изобилия.
14 лет назад автор этих строк уже писал о том, что «мышление советских людей, безусловно, совершенствовалось в сфере техники и точных наук, но гуманитарная составляющая была представлена дивным клубком феодальных и коммунистических представлений». Вот из такого-то материала наивные интеллектуалы рубежа 1990-х надеялись мигом выпестовать гражданское общество, причем в непрерывно ухудшающихся и усложняющихся условиях.
Психика крепостных, поочередно испытывавшаяся на ускорение, перестройку, съезды нардепов, гласность, путчи, Вискули, таможни, инфляцию, безработицу, выборы по мажоритарной плюс пропорциональной системам и постоянное предчувствие гражданской войны, не выдержала: на выборах 1-й Госдумы 12 декабря 1993-го победила ЛДПР. «Россия, одумайся, ты одурела!» – возопил один из «отцов демократии» Юрий Карякин.
Нет, страна не одурела – попросту осталась прежней. Пример: при царях население было приписано к помещикам, при Советах – к милиции, ныне – к миграционной службе. Продолжая пестовать антиконституционный институт прописки (регистрации), власть обнажает крепостническую сущность: где еще в мире, кроме авторитарных республик бывшего СССР, людей поголовно заставляют регистрироваться, словно преступников после тюрьмы?

Заблуждение барда

Шанс у России был, но либералы затеяли глупейшее судилище над компартией. Большинство обладателей партбилетов ни в малейшей степени не были сопричастны ее преступлениям и обиделись. Массовое обнищание сделало этих инфантильных и недавно еще аполитичных людей легкими жертвами коммунистической демагогии. Их позицию выразил бард Александр Городницкий: «В стране, где рабство выше нормы укоренилось на века, вредны внезапные реформы, как голодающим еда».
Так реакция получила мощную социальную базу, что и позволило функционерам ВЛКСМ и КПСС удержать власть. Профессиональные циники и плуты помешали должным образом провести реформы, учинили «приватизацию», дискредитировали понятие демократии и заправляют по сей день.
На самом-то деле требовался не суд, но люстрации – запрет на госслужбу для всех, кто занимал должности освобожденных работников «идеологического фронта». Мысль эта озвучивалась, в частности, московским мэром Гавриилом Поповым, и рядовые коммунисты с восторгом поддержали бы подобный подход, но увы...
От кишлаков до столиц коридоры власти полны людей, ментально оставшихся в 1970-х, если не в 1850-х. С ними невозможна никакая модернизация, никакое общественное благо – лишь взяточничество и казнокрадство, самодурство и пресмыкательство, всевластие отдельных кланов и одной партии, культики очередных личностей, манипулятивность и закрытость, ксенофобия и нетерпимость, «правоохранительный» беспредел, госкапитализм, презрение к частной собственности и правам человека, агрессивность в отношении зарубежья.
Толерантность, плюрализм, независимость гражданского общества для такой элиты – враг №1. Она заинтересована в апатичном населении, раздробленном на враждебные друг другу человекоатомы. Отсюда – тотальная некомпетентность и безответственность, низкая квалификация и грубость: в современных на вид магазинах хамят по-советски продавцы, и свыше 30 лет кряду духовной пищей служат «вокализы» Пугачевой и Ротару.

Синергия несвободы

Почему же Восточная Европа, где крепостничество существовало гораздо дольше, чем на Западе, успешно перебралась в капитализм (кстати, в Литве крестьяне были освобождены несколько позже, чем в русских губерниях, а в Финляндии – аж в 1909-м)?
Конечно, реформировать небольшие, зачастую моноэтнические и моноконфессиональные республики проще, чем многонациональную державу, в которой представлены все мировые религии. Но главная беда наша в «преемственности» крепостного права: дети царских крепостных стали советскими крепостными – колхозниками да зеками.
Одна неволя, помноженная на другую, дала оглушительный синергизм. Этого не произошло ни в Польше, ни в осколках Австро-Венгерской империи, ни в странах Балтии.
В Чехии и Словакии крепостное право рухнуло в 1780-х, а полная воля наступила после развала Австро-Венгрии и длилась вплоть до захвата Чехословакии гитлеровцами. В Латвии и Эстонии крепостное право ликвидировали на 40 лет раньше, чем в России; в 1918-м эти страны на целых 22 года вовсе вырвались из «тюрьмы народов».
Почти столько же продолжалась независимость Польши – до оккупации ее Германией в 1939-м. Последняя рассталась с крепостным правом к 1850 г., а после свержения кайзера в 1918-м избрала демократический путь развития (что в сочетании с унижением в Версале привело к власти Гитлера, но таковы издержки демократии – «наихудшей формы правления, если не считать всех остальных»).
Иными словами, в Восточной Европе успели появиться поколения, которые выросли свободными, прежде чем их закабалили нацисты и коммунисты. Влияние данного фактора на душу народную трудно переоценить: проявился «эффект Моисея», который водил свое племя по окрестностям Ханаана, пока не вымерли все свидетели египетского рабства, включая самого пророка (лишь после этого евреи вступили в землю обетованную, и прививки свободы хватило на последующие 3200 лет, увенчавшиеся созданием Израиля).
Гражданское общество беспощадно к душителям свободы, в Восточной Европе они расплачиваются уже почти 20 лет: «закон мести» действует в Венгрии, закон о декоммунизации – в Чехии, «список коллаборационистов» пополняется в Польше, «запрет на профессии» лишил работы сексотов в ФРГ, экс-педагогам «коммунистических дисциплин» запрещено руководить наукой и образованием в Болгарии, а в Албании оказалась за решеткой даже 70-летняя вдова диктатора Ходжи.
Отстранение прежней элиты обернулось набирающим силу процветанием. Автор наблюдал шоковую терапию – те самые «внезапные реформы» – в Польше и Латвии: растерянное поначалу население стремительно адаптировалось к рынку, поскольку создавался он более или менее честным, цивилизованным путем.

Юнгштурм демократии

Вообразим, что и в РФ к власти пришла сила, которая наиболее последовательно выступает за люстрации, – коалиция «Другая Россия». В ее программных документах говорится: «В первую очередь госслужбу должны покинуть все, кто состоял в КПСС, "Единой России", "Партии Жизни", "Родине" и в ряде других подобных псевдопартийных структур».
Кто же придет на госслужбу? Ответ напрашивается: сами «другороссы». А чтобы наверняка овладеть госмашиной, они предлагают ограничить возраст чиновников 45 годами. Ссылаются все на тот же дикий российский рынок, игнорирующий Трудовой кодекс: «работодатели частного сектора экономики в подавляющем большинстве отказывают в найме соискателям старше 45 лет».
Дескать, «никакая житейская мудрость не заменит возрастного затухания энергии, губительного для любого дела». К тому же «пожилой управленец в любом более молодом сотруднике видит конкурента и всячески препятствует его профессиональному росту. Предпенсионные настроения растягиваются на десятилетия. Именно здесь следует искать корни медлительности, волокиты, неповоротливости государственной машины... Стремление любыми путями обеспечить безбедную старость именно в среднем звене госслужбы формирует питательную среду массовой коррупции».
Так и видишь за этими перлами горящие глаза 25-летних выскочек, мечтающих поскорее «сесть на потоки» – то-то будет «питательная среда»!
«Вы уже наворовались, дайте нам!» – словно взывает «юнгштурм демократии». Что ж, «пилить» эти ребята станут с поистине незатухающей энергией: под нож пойдут и госфонды, и международные резервы. Ведь моральный облик процитированных авторов не оставляет сомнений. Нигде в мире победившие демократы не додумывались обречь на голодную смерть всех жителей старше 45: с госслужбы – долой, а бизнес-то и не берет.
Европейская история не знает подобной низости (в древних Азии и Африке бывало: глава семьи убивал родителей и младенцев, больных запрещалось лечить, стариков принуждали к самоубийству) – ничего себе получится гражданское общество! Не выросшим из ползунков борзописцам «Другой России» невдомек, что возраст с 30 до 45 лет называют молодостью, а затем до 75 длится зрелость, и лишь потом наступает старость (классификация ВОЗ).
Итак, внесистемная оппозиция если ментально и отличается от власти, то в худшую сторону (речь не об отдельных персонах, Гарри Каспаров наверняка искренен и порядочен). Требуется элита иного корня – полностью разотождествленная с советско-крепостным прошлым. Должны восторжествовать высокообразованные интеллектуалы, для которых понятие «родина» не будет ассоциироваться ни с собственной комсомольской карьерой, ни с обкомовским кабинетом папаши, ни с «распилом» бюджета.
С приходом в Кремль Д. Медведева с его «freedom is better than non-freedom» у третьего сектора вновь появился шанс.

Александр Черницкий