Архив

№ 2 (82) - 2008 ТЕМА НОМЕРА: Выборы Президента РФ

Кладовая народной памяти

Так уж совпало, что в феврале 2008-го Патимат Чурланова отметила сразу три юбилея. Во-первых, 15 лет назад был создан Комитет правительства Республики Дагестан по делам архивов, который сразу возглавила П.К. Чурланова. Во-вторых, 10 лет назад вступил в силу республиканский закон «Об архивном фонде Республики Дагестан». А третий юбилей – личный, поэтому поздравления обаятельная Патимат принимала и от коллег, и от родных, и от друзей. Наш разговор с П.К. Чурлановой посвящен делу, которому она служит, и ее необычной биографии.

– Патимат Курбановна, что предшествовало вашему назначению председателем Комитета по делам архивов?
– Став в 1983 году секретарем республиканского комитета партии по идеологии, я обязана была в числе прочего курировать и все архивное дело в Дагестанской АССР.

– Ровно 25 лет назад – еще один юбилей!
– Главный мой проводник в архивный мир – не официальная должность, а русский язык. Для Дагестана это больше, чем просто правила речевого общения. У нас десятки народов, и порой жители соседних сел не могут понять друг друга без русского языка. Тем более это справедливо для моего родного Дахадаевского района – наверное, самого интернационального в Дагестане, он даже назван в честь героя борьбы за советскую власть аварца Махача Дахадаева, хотя населен преимущественно даргинцами. Кстати, Махачкала – тоже в его честь.

– И вся документация в Дагестане ведется по-русски?
– Разумеется! Буквально объединяя республику, русский язык служит своего рода лифтом социальной мобильности, без его хорошего знания нельзя достичь приемлемого положения в обществе. Благодаря отцу – он работал учителем – я осознала это в далеком детстве. Когда я перешла в 3-й класс, папу назначили директором школы, и нам пришлось уехать из родного села. На новом месте третьеклассники русским почти не владели, и отец отправил меня, десятилетнюю, сразу в 5-й класс.

– Нелегко вам пришлось – сразу через два класса прыгнуть!
– Тяга к знаниям, ко всему новому была, видимо, так сильна, что я особенно не переживала. Наоборот, гордилась, что учусь на равных с ребятами, которые гораздо старше. Неудивительно, что когда в 12 лет я окончила семилетку, то твердо решила продолжать образование и поступила в сельское педучилище. Оно сыграло очень большую роль в моей жизни, потому что русский там преподавали девушки из центральной России. В 16 лет я и сама стала учителем русского языка. А через год работы в школе поступила в Дагестанский государственный университет – это считалось необычным для девушки из села.

– Вам кто-то препятствовал в получении высшего образования?
– Знаете, в 1960-х общественное мнение полагало, будто жизнь женщины должна полностью посвящаться семье и дому, а вузовское образование представлялось излишним. Девочек после школы не пускали учиться, и вскоре они оказывались замужем. Но мой отец оказался выше предрассудков. Более того, он всегда говорил: «Вот какая ты будешь, старшая, такими вырастут и младшие».

– А сколько их у вас?
– Четыре сестры и два брата – и все они получили высшее образование. Меня переполняло такое чувство благодарности отцу, что, выходя замуж, я даже фамилию не поменяла. Но это накладывало и ответственность: у братьев отца старшие дети были сыновьями, и мне приходилось доказывать, что я ни в чем им не уступаю. Поэтому всегда бралась за любую работу, независимо от ее сложности.

– Чем вы занялись после университета?
– В 23 года стала секретарем республиканского комитета комсомола и семь лет курировала вузы, школы, молодежь. В поездках я могла останавливаться на ночлег исключительно у отцовских кунаков, иначе они сочли бы себя обиженными. А потом меня вдруг направили «от пионеров к пенсионерам» – секретарем республиканского совета профсоюзов. Поначалу было сложно, ведь там трудилось немало бывших партийных секретарей – людей с огромным опытом и тонкой интуицией. Но все наладилось, сейчас с удовольствием вспоминаю нашего выдающегося профсоюзного вожака Даида Арсланбековича Даидова, которому от всего сердца желаю здоровья. А в 35 лет я стала секретарем республиканского комитета КПСС по идеологии. В такой сложной республике как Дагестан, это не только почет, но и громадная ответственность. За почти 9 лет в должности секретаря я прошла большую школу и работы, и жизни.

– После такой школы «освоить» Комитет по делам архивов было уже нетрудно?
– Если работать всерьез, болеть за дело душой, легкой работы быть не может. Возглавить Комитет мне пришлось в начале 1993-го, когда хронически не хватало всего подряд – персонала, средств, оргтехники, помещений. К тому же еще в 1991 году были упразднены 6 филиалов Центрального архива в городах республики вместе с 22 штатными должностями – сильный удар!

– Между тем, как грибы после дождя, появлялись предприятия разных форм собственности, и рос документооборот...
– Причем многие из предприятий – как старых, так и новых – прекращали существование, становились банкротами. Куда прикажете их архивы девать? С другой стороны, резко возросла ценность и востребованность архивных справок, например, для назначения пенсий после ликвидации предприятий или для получения гражданства. В 1995-м пришлось на правах отдела создать Центр документов по личному составу.

– Что представляют дагестанские архивы сегодня?
– Органом управления архивным делом от имени государства является наш Комитет, где трудятся 12 человек. Нам подчиняются Центральный государственный архив Республики Дагестан, созданный еще в 1920-х, и Республиканский государственный архив документов по личному составу, возникший в 2004 году на базе Центра, который я упоминала. В Центральном архиве 68 сотрудников, включая технический персонал, а в Архиве документов по личному составу – 14.

– Разве этого достаточно для республики, которая по территории значительно превосходит такую горную страну, как Швейцария?
– У нас еще 62 архивиста в 52 муниципальных образованиях Дагестана, то есть в 42 муниципальных районах и 10 городских округах. Однако, конечно, и этого числа очень мало, выходит по 1—2 сотрудника на каждый муниципальный архив. Представьте, во всем Дербенте с населением свыше ста тысяч – лишь один архивист, в то время как, скажем, в Ирбите (Свердловской области), где населения в два с лишним раза меньше, 22 архивиста!

– Зарплату муниципальные архивисты получают в своих муниципальных образованиях?
– Да, именно так. Мы вправе лишь заниматься повышением их профессионального уровня и оказывать им всевозможную помощь. Аналогично мы взаимодействуем и с ведомственными архивами, где работают 17 человек. Например, существует объединенный ведомственный архив документов по личному составу в министерстве здравоохранения (несомненно, лучший), министерстве сельского хозяйства, министерстве образования и так далее. В своих ведомствах архивисты получают зарплату, а мы проводим с ними семинары. С некоторыми министерствами проведены совместные заседания по поводу, мягко говоря, не вполне правильного отношения к обеспечению сохранности документов.

– Несмотря на минимальную численность персонала, дагестанское архивное дело пользуется доброй репутацией в Южном федеральном округе. По каким критериям архивы сравнивают между собой?
– Есть три основных показателя: прием документов, обеспечение их сохранности и их использование в интересах граждан и общества. Ведомства и крупнейшие предприятия (всего их 261 в так называемом списке №1) передают нам свои документы после 10-летнего хранения – это источник формирования Центрального архива. В наших хранилищах созданы все необходимые условия, но мы, тем не менее, ищем сейчас средства на бескислотный картон, которому не страшны ни насекомые, ни грызуны в течение 100 лет.

– А заработать на этот картон выдачей справок гражданам вы не можете?
– Нет, справки мы выдаем бесплатно. Ведь к нам обращаются самые нуждающиеся – за подтверждением трудового стажа, много запросов от тех, кто был угнан в Германию... Берем разве что по 15 рублей за срочность, да еще за копирование, но эти деньги все равно уходят в бюджет. А ведь средства нужны и на создание электронного архива, как-никак XXI век на дворе.

– Здание архива придется строить или помещение уже имеется?
– В наш архивный комплекс входит семиэтажное здание, где в хранилищах Центрального госархива сосредоточено более 1,5 миллиона единиц хранения документов. В подвальной части и разместится электронный архив, но прежде нужно ее реконструировать. Еще имеется двухэтажное здание, в подвальной части которого хранятся документы по личному составу, а выше – архив ЗАГС и дореволюционные фонды Центрального архива. Два года назад построено и третье здание: на 1-м этаже – лаборатория Центрального архива по реставрации (в частности, угасающих текстов) и копированию документов, а на 2-м этаже – собственно Комитет по делам архивов, а также архивный сервер, на который скоро выведем базы районных архивов. И это будет означать полную автоматизацию учета документов по республике.

– Наверное, возможности электроники позволяют продлить жизнь многих ценных документов?
– Конечно. Так, мы ограничили выдачу оригиналов по переписи 1989 года – всем вполне достаточно отсканированных копий из так называемого фонда пользования. Создаем из сканированных копий и страховой фонд. В 1999 году в Ботлихском районе взрывом был полностью уничтожен архив, после чего Росархив настоял на отправке нашего страхового фонда в Ялуторовск Тюменской области.

– Словари сухо трактуют понятие архива. Дескать, это совокупность документов, образовавшихся в итоге деятельности организации или отдельного лица, а также место их хранения. Какое определение дали бы вы?
– Французский историк Эрнест Ренан заметил как-то, что народ «обладает короткой исторической памятью, и до употребления письма не может быть истории в строгом смысле. Народ помнит только сказки. Миф – это история тех времен, когда не умели писать». Развивая мысль Ренана, следует сказать, что архив невозможен, немыслим без достаточно высокого уровня развития цивилизации. Это концентрат народной памяти, сохраненной при помощи высокоразвитой письменности.

Вячеслав Изотов