Архив

№ 10 (78) - 2007 ТЕМА НОМЕРА: Наука, технологии, производство

Покровский собор: московский Иерусалим или мечеть?

Московский Собор Покрова на Рву, или Покровский собор, известный больше как Храм Василия Блаженного,– такой же символ российской столицы, как Кремль. Кажется, история этого шедевра русской архитектуры изучена столь скрупулезно, что никаких дискуссий и разночтений быть не может. Однако в научных трудах последнего времени можно встретить утверждение, что знаменитый храм не что иное, как копия… мусульманской мечети.

Оговорка Наполеона
С чем только не сравнивали собор, потрясавший воображение. Называли его «слеплением сталагмитов» и «зданием из облаков, причудливо окрашенных солнцем». Иным казался он восьмым чудом света, другим, желавшим принизить русскую святыню,– гигантским тортом. Но красоту оскорбить невозможно – она божественная! И перед каждым, кто входит на Красную площадь, будто из облаков вырастает храм, поднимаясь все выше и выше в небо, расцветая огнями своих куполов и крестов.
Таким ли увидел Наполеон Храм Покрова Божией Матери, победоносно въехав в русскую столицу? Почему-то назвал его мечетью… Такие ассоциации при беглом взгляде мало осведомленного в области архитектуры человека могли вызвать восточные сочетания цветов на куполах собора – зеленый, желтый, темно-красный. Девять столпообразных церквей напомнили минареты. У императора не было рядом образованного проводника, который разъяснил бы ему идею и обстоятельства создания такого собора. Россия для Наполеона была варварской страной, тем паче никакого представления не имел он о менталитете средневекового русского человека. Мыслимо ли! «Бесермены» были врагами, несколько столетий разорявшими его землю, и по этой причине, при всей веротерпимости, никогда русский человек не примирился бы с символом чужой веры на своей земле. Да и мог ли русский царь дозволить на Красной площади воздвигнуть мечеть?! Однако эти здравые мысли не посетили голову императора. Он праздновал победу, не зная еще, что она окажется пирровой.
Наполеоновское войско разграбило Покровский собор, как и всю Москву. Потом полководец приказал взорвать то, что унести было нельзя – сам храм. Бог уберег, как уберегал он Россию не раз.
«Оговорка» Наполеона была неактуальна до расцвета советского искусствоведения в ХХ веке. Ее вспомнили, когда в историографии возникло целое течение, наукообразно относящее Покровский собор к исламской архитектуре. Кроме упомянутых выше аргументов в пользу «исламского происхождения» собора, авторы новой теории М.Г. Худяков, С.С. Айдаров и их последователи указывали на форму куполов, а также на совпадение количества «башен» Покрова и казанской мечети Кул-Шериф. «Венцом татарского влияния в русской архитектуре,– пишет М.Г. Худяков в своем фундаментальном труде «Очерки по истории Казанского ханства»,– может считаться храм Василия Блаженного в Москве, сооруженный в память покорения Казани. …Своими архитектурными формами Василий Блаженный больше всего напоминает мечеть Кул-Шериф в Казани, с ее 8 минаретами. …Недаром строителем храма являлся тот архитектор, Постник Яковлев, которому было поручено сооружение каменной крепости в покоренной Казани и который мог таким образом на месте ознакомиться лично с памятниками казанской архитектуры».
Влияние татарских традиций на жизнь русского народа – отдельная тема. В данном же случае хотелось бы избежать утверждений, не основанных на строгой исторической правде. Ведь история – наука точная, и опирается, прежде всего, на данные источников. Все остальное – игра ума и воображения, считает главный хранитель Покровского собора Л.С. Успенская. Много лет посвятила она изучению истории памятника, и я обратилась к ней с просьбой высказать свое компетентное мнение насчет оригинальной гипотезы. «Совершенно очевидно, что Михаил Худяков и его последователи не знакомились ни с документами, ни со специальной литературой,– сказала Любовь Сергеевна.– Дело в том, что при Иване Грозном на храме никаких восточных куполов не было. Они появились уже после пожара 1593 года. Неверно называет он и церкви, из которых состоит собор, башнями. Это советское название, которым стыдливо заменили настоящее в период нашего атеистического бытования. Это не башни, а столпообразные церкви. Что касается рассуждений об авторе – архитекторе Постнике Яковлеве,– то он был отозван на реставрацию Казанского кремля в то время, когда собор уже строился. А Кул-Шериф был к тому моменту разрушен».
Легенда об ослеплении
Существовала легенда о том, будто бы Иван Грозный по окончании строительства спросил мастеров: «А можете ль сделать пригожей, благолепнее этого храма другой?». Те ответили: «Можем». И «тогда государь повелел ослепить этих зодчих, чтоб в земле его церковь стояла одна такова…». Легенда об ослеплении жила очень долго, вдохновив советского поэта Дмитрия Кедрина на создание баллады «Зодчие» (1938). Однако это не более, чем сказка к которой нельзя относиться серьезно. «Подобные типологические легенды существуют у всех народов,– комментирует предание историк архитектуры, доктор искусствоведения, заместитель генерального директора государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль» А.Л. Баталов.– Эта – не более чем апокриф. Никаких достоверных источников на сей счет не существует. Да и поиск зодчего был всегда настолько труден, каждый зодчий был настолько ценен, что ослеплять его никому не могло прийти в голову».
«Краше вилл италийских и пагод индийских…»
Если не знать истории русской архитектуры, принципов и стиля работы русских зодчих, то, уцепившись за какую-то одну ассоциацию, можно приписать авторство кому угодно. В архитектуре собора вы найдете и заостренные арки Востока, и готические «стрелы», и итальянские карнизы, и подобия западных крепостных машикулей, а также линии и формы архитектуры Индии. Русские мастера свободно выбирали отдельные детали и мотивы – все равно, какого бы происхождения они ни были. И превращали их в сочетания, становившиеся типичными для русской архитектуры.
«В Покровском соборе нет ничего такого, чего бы не существовало в европейской или русской архитектуре,– поясняет А.Л. Баталов.– Сами формы столпообразных и шатровых храмов к 1555 году были хорошо известны, первым примером такого рода является церковь Вознесения в Коломенском 1532 года. Многие историки архитектуры видели в общей композиции собора влияние центрических храмов эпохи Возрождения». Установлена связь композиции Покровского собора с системой центрического купольного здания Леонардо да Винчи.
«Многие исследователи,– рассказывает Андрей Леонидович,– называли Покровский собор подобием ветхозаветного храма царя Соломона или символом грядущего Небесного града, Горнего Иерусалима, воплощенного через образ «райской» архитектуры или через реалии Иерусалима земного (Сионского храма). Иные воспринимали его и как некое условное подобие Московского Кремля и всей Москвы в целом. Существует и еще одна точка зрения, с которой я полностью согласен: в Покровском соборе воплощена попытка повторить идеализированный образ Храма Гроба Господня, который был городом-храмом, группой отдельных храмов под единой кровлей после перестройки крестоносцев».
Профессор Баталов называет Покровский собор апофеозом подлинно русского зодчества, имевшим значение иконографического взрыва, переплавившим традиции и новации и ставшим архитектурной энциклопедией для строителей на два столетия вперед. Самому же собору пришлось пережить много переделок – виной тому и пожары, и меняющиеся эстетические вкусы. В течение XVI–XVII веков декоративность нарастала, появились фигурные главы, многоцветная травная роспись фасадов. И внешнее убранство Покровского собора уже стало восприниматься как символический образ райского великолепия. Кстати, необычность формы фигурных глав собора связана с иерусалимской Кувуклией, часовней над Гробом Господним. Луковичная глава стала устойчивым элементом изображения церквей в византийском и русском средневековом искусстве, так как именно такая форма подчеркивала символическую связь каждой церкви с главной святыней христианского мира. Однако луковичная глава Кувуклии возникла только в 1809–1810 годах. Происхождение же формы этих глав следует искать не в реальной архитектуре, а в иконографии. В западноевропейском изобразительном искусстве здания Иерусалима рисовались в намеренно фантастических формах, не имеющих аналогий в реальной архитектуре. Так подчеркивалось отличие архитектуры Святых мест от обыденной действительности. Так же и главы Покровского собора должны были усилить символическое значение этого храма как Московского Иерусалима. Московским делала его и маленькая северо-восточная церковь, позже построенная на могиле почитаемого в столице юродивого Василия Блаженного.
Внутри Покровский собор совсем небольшой. Во время службы там могло поместиться совсем немного людей. И потому во время больших церковных праздников богослужения совершались на Красной площади, заполненной народом, духовенство занимало Лобное место, куда ставили аналой, а Покровский собор становился алтарем огромного Храма под открытым небом.
Маргарита Марутян