Архив

№ 03-04 (119) - 2012 ТЕМА НОМЕРА: МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И МИГРАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА

РЫЦАРЬ ПРАВОСУДИЯ

Генри Резник, президент Адвокатской палаты г. Москвы, заслуженный юрист России

20 ноября 1864 года изданы Судебные уставы императора Александра II. В том же 1864 году, двумя месяцами раньше, юридический факультет Московского университета окончил выходец из небогатой чиновничьей семьи Федор Плевако.
Через много лет прославленный русский адвокат Федор Никифорович Плевако в одну из годовщин издания Судебных уставов скажет: «Уставы созданы не для карьеры судей и прокуроров, не для довольства и роскоши адвокатов; они — для водворения правды на Руси».
Судебная реформа 1864 года коренным образом преобразила всю систему правосудия Российской империи. Уставы ввели принцип независимости и несменяемости судей; установили подсудность всего населения без каких-либо изъятий; отделили предварительное следствие как от полицейского сыска, так и от прокуратуры; обеспечили состязательность судебного процесса, полностью уравняв в правах стороны обвинения и защиты. Сердцевину реформы составили учреждение суда присяжных и создание свободной, отделенной от государства адвокатуры.
«Откуда явилось столько талантливых, знающих и честных людей, сразу сумевших освоиться с новыми, незнакомыми формами судопроизводства, возвысить судебное дело и судейское звание», — изумлялся историк русского права Г. Джанишев. (Из предисловия к книге «Плевако Ф.Н. Избранные речи». М. Издательство «Юрайт», 2008).
Спасович и Арсеньев, Александ­ров и Андреевский, Урусов и Карабчевский, Герард и Боровиковский, Пассовер и Гаевский — среди плеяды блистательных судебных ораторов, рожденных Великими реформами, Плевако занял особое место. Его имени еще при жизни суждено было стать нарицательным для обозначения судебного красноречия, он приобрел необычайную популярность во всех слоях русского общества, став в Москве, по его собственному шутливому сравнению, такой же достопримечательностью, как Царь-пушка или Царь-колокол.
Популярность, известность, слава... Далеко не всегда венчают они самых достойных. Популярность оратору может принести заигрывание с массами, умелое разжигание страстей и предрассудков. Известность адвокату — участие в «громких» процессах. У славы может быть дурной, скандальный привкус.
Напоминаю о прихотливости успеха вот почему. С именем Плевако связано множество легенд, оно обросло разного рода невероятными историями и анекдотами, сводящимися к тому, как умело одурачивал адвокат в судебных процессах тупых судей и доверчивых присяжных. В определенной мере формированию образа профессионального Насреддина способствовали некоторые коллеги-юристы и биографы Плевако.
Остроумие, находчивость, способность мгновенно отреагировать на реплику противника, ошеломить аудиторию каскадом неожиданных образов и сравнений, к месту проявленный сарказм — все эти качества действительно с избытком и блеском демонстрировал Плевако.
Безусловно, они способствовали росту славы адвоката — на Руси всегда ценились красное словцо и сметливость.
Но главное в другом. Его выступления в суде – речи высочайшего класса юриста-профессионала, глубокого психолога, проникающего в сокровенные тайники человеческой души, знатока общественных нравов и быта разных социальных слоев. В них звучат преданность идеям свободы и права гражданина-демократа, гордость и боль истинного патриота России, любовь и страдание христианина и гуманиста.
Разгадка славы Плевако проста: он был обыкновенный гений. Гений судебного красноречия, гений судебной защиты. Гениальность всегда несет в себе загадку, до конца поверить алгеброй ее гармонию нельзя.
Плевако предстает в своем наследии в двух качествах: ­защитником (представителем обвиняемого) и обвинителем (поверенным потерпевшего или гражданского истца). Как защитник, Плевако выигрывал большинство дел, но не все: по делам Маруева, Гаврилова, Московского ссудного банка, о беспорядках на Коншинской мануфактуре суд не разделил позицию адвоката и вынес подсудимым обвинительные приговоры. Были в практике Плевако и другие дела, по которым доводы защиты не убеждали суд. Но Плевако-обвинитель торжествовал на всех процессах, именно — всегда.
Отмеченная закономерность не случайна, она объясняется различием в критериях выбора адвокатом дел. Право на защиту от предъявленного обвинения имеет каждый человек. Сколь тяжко это обвинение ни было бы, как бы неприглядно ни выглядела личность обвиняемого, адвокат не вправе отказаться его защищать, если только не занят в другом процессе, не болен, не находится в отпуске и т.п. Конечно, на всякого известного адвоката спрос превышает предложение: Плевако обычно имел широкую возможность выбора дел и, разумеется, предпочитал дела с позицией. Но, если был свободен, не отказывал в приеме поручений на защиту обвиняемым, чья виновность подтверждалась вескими доказательствами. Проводил Плевако защиту и по назначению суда.
Со стороны же потерпевших и гражданских истцов выступал лишь тогда, когда был абсолютно убежден в справедливости их притязаний.
«Заявляют иск разного рода люди, — говорит Плевако, отстаивая интересы гражданского истца Курбатова, — иные хлопочут о том только, чтобы выиграть свой иск, иногда даже несправедливый. Защита, готовая клеветать, явиться пособником такого человека, — позорна и нечестна».
Из речи в защиту Росковшенко можно увидеть, что не все присяжные поверенные руководствовались в своей профессиональной деятельности такими нравственными критериями. Иные были весьма неразборчивы в выборе дел и соглашались поддерживать недобросовестные исковые требования. С возмущением и болью говорит ­Плевако в своей речи о таких адвокатах. В числе других лучших представителей русской присяжной адвокатуры Плевако внес вклад в формирование нормы профессиональной морали, утвердившейся впоследствии в адвокатской среде: поддерживать гражданский иск в уголовном деле адвокат вправе лишь тогда, когда убежден в правоте обратившегося к нему человека или организации.
Уголовная защита и нравственность... С момента появления на земле первого адвоката — в Древнем Риме, свыше двух тысячелетий тому назад — не прекращались, то затихая, то разгораясь, споры о моральности адвокатской профессии, о нравственной допустимости защиты любого и каждого обвиняемого. За такую работу может, конечно, взяться только неразборчивый, нечистоплотный, не испытывающий естественного отвращения к преступлениям человек — вот стойкий, неистребимый покуда предрассудок обыденного сознания. Как только в уголовном процессе возникла фигура профессионального защитника, в прессе замелькали уничижительные определения: «прелюбодеи слова», «софисты нового времени», «пособники преступников» и т.п. Сравните с расхожим выражением нашего времени — «выгораживание преступников»...
Профессия адвоката действительно требует вполне определенной жизненной позиции. И об этом говорит Плевако в одной из своих речей: «Профессия дает нам известные привычки, которые идут от нашего труда. Как у кузнеца от работы остаются следы на его мозолистых руках, так и у нас, защитников, защитительная жилка остается нашим свойством не потому, что мы хотим отрицать всякую правду и строгость, но потому, что мы видим в подсудимых по преимуществу людей, которым мы сострадаем, прощаем и о которых мы сожалеем».
Начинать обновление общества следует, по мысли Плевако, с утверж­дения правды, справедливости, свободы личности. «Вспомните, — обращался он к суду, защищая севских крестьян, — что подсудимым негде было научиться правде. Наоборот, чувство правды убивалось у них всеми средствами и заменялось чувством тупого молчания...
Учить правде следует правдою же! Учить уважению к закону — примерами!»
Сейчас, когда наша заблудившаяся современность продирается к правде, все острее осознается, что фундамент прогресса общества — свобода, честь и достоинство личности. Мы пристально вглядываемся в историю страны, открываем новые для себя имена, вслушиваемся в голоса русских интеллигентов-либералов: философов, ученых, юристов.
Все яснее слышим голос великого русского адвоката Федора Плевако, пытающегося донести до нас простую истину: «Честь — это весь человек. Отнеситесь к вопросам чести легко, снизойдите к миросозерцанию тех, кто обтирается после удара и смеется, слушая обиды, — и общество, приученное этим пониманием к бесчувственности, превратится в толпу рабов, забывших достоинство человеческой личности».
Человек чести, гордый тем, что способствовал, как он выразился на своем юбилее, «насаждению на родной ниве чудес общечеловеческой культуры», — таким был адвокат Плевако.