Архив

№ 4 (106) - 2010 ТЕМА НОМЕРА: ВЕЛИКИЙ ПОДВИГ ВЕЛИКОГО НАРОДА

ВСЕ, ЧТО БЫЛО НЕ СО МНОЙ, ПОМНЮ

«Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой…» Это правда России, горькая правда, которая отлилась в строчку стиха. А потом он стал песней, щемящей душу неизбывной болью о не вернувшихся с кровавых полей сражений. Даже у нас, никогда не видевших тех родных, кто пали в стылых полях Подмосковья, на Курской огненной дуге или штурмуя Берлин, умерших от ран уже после войны… И, конечно, мы безмерно рады тем, родным из братства боевого, с кем встретим 65-й день Победы. Мы – это те, кто трудились над этим номером журнала. Даже у этой частицы редакции в каждой семье памятны свои герои, хранятся и похоронки, принесшие страшную весть о павших смертью храбрых в боях за Родину, и известия о без вести пропавших, и письма, фотографии, награды родных…

Галина Кузькина:

Вот единственное фронтовое фото моего деда Гавриила Дмитриевича Кузькина, пожелтевшее от времени, затертое руками и не единожды орошенное слезами бабушки. Единственное, что от него осталось. В жестоких боях под Москвой пропал без вести. Его восемь братьев также погибли в огне войны. Обидно, но память сохранила имя только одного из них – Матвея Трифоновича Кузькина.
Ушли на фронт двенадцать братьев Тодыковых (по линии бабушки). Уцелели лишь двое – Павел Иванович и Григорий Иванович. Попали в плен, бежали. Павла во время погони очень сильно порвали собаки, но он все же отбился и ушел. Григорий бежал два раза. Второй раз от собак помогла укрыться канализационная труба. Павел получил серьезные ранения и его демобилизовали. Григорий воевал до Победы.
А это фото другого моего деда Михаила Павловича Сколькова. Был он из кубанских казаков. Прошел всю войну, Победу встретил в госпитале. Подлечился – и на Дальний Восток, громить японцев. Промчал его воинский эшелон мимо дома в начале августа, а 14-го дед погиб. Похоронен в китайском городе Хайларе. От него остались лишь похоронка и письмо-треугольник. Да еще два письма фронтового друга, в которых он рассказал детям, как погиб их отец.
Бабушка же, Акулина Сергеевна Сколькова, всю войну трудилась на Минусинской ткацкой фабрике. Работа тогда не знала перерывов. Даже больную дети на салазках возили ее на завод. Она очень гордилась медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
Воевал и мой свекор Сергей Ильич Васькин. В Красную Армию был призван еще в 1939 году. Участвовал в освободительном походе в Западную Белоруссию. Был награжден медалью. Вернулся без единой царапины, женился, сына на руках подержал. Жить бы да жить. А тут гитлеровское нашествие. И вновь родная пехота: сто верст отшагал и еще охота. Так с боями и дошел до Орши. Дважды был ранен. После второго – в глаз – чудом уцелел. Комиссовали подчистую и отправили домой. Как воевал, об этом награды говорят. Впереди еще оставалось полтора года войны, а на его линялой, видавшей виды гимнастерке сверкали ордена Красной звезды, Отечественной войны, Славы, медали.
В 1993 году солдата не стало. Дом, где оставались его документы, сгорел.
…Как же все-таки мало мы знаем о родных, защитивших страну, своих близких, да и нас, еще не родившихся, в той кровавой войне. Ведь когда фашист целился в них, он целился в будущее, в нас, которых и не было бы никогда, будь его выстрел точнее.

Владимир Павлов:

С детских лет я знал, что у меня есть две бабушки: Павлова Евдокия Анисимовна и Шаманаева (Матусова) Зинаида Федоровна. Обе жили в годы войны в селах Белоглазовского тогда района Алтая. И горюшка хлебнули по полной. Ладно, хоть у бабы Дуни оставалось на руках трое ребятишек, а баба Зина шестерых одна поднимала. Было и голодно, и холодно. Но все же, как она рассказывала, отрывая от своих детей кусок хлеба, делилась им с эвакуированными из Литвы «врагами» народа. Тем-то было совсем худо.
Зима на Алтае в 1943 году выдалась снежная, метели сутками кружили, свету не видно. А тут известие: старший сын бабы Зины Степан Иванович Матусов после окончания Фрунзенского пехотного училища будет проезжать через станцию Шипуново по пути на фронт. Кинулась бабушка к председателю – инвалиду, вернувшемуся по ранению в село, считай, едва не единственному мужику в селе, за помощью, чтобы до станции добраться. Сынка-лейтенанта ей очень хотелось повидать. Умоляла на коленях. Не пустил, рассудив, что и себя в такой буран, и быков, что немаловажно, погубит, замерзнут «в степе». Или волки порвут. А их тогда развелось – не сосчитать. Ружья у кого были, по приказу свыше сдали в милицию. Вот и пировали серые всласть.
Уже потом с фронта Степан Иванович напишет, что лишь поезд остановился, он выпрыгнул из теплушки. Народу на перроне было много. Бегал, кричал, потерял шапку в спешке. Но ни сестренок, ни маму не увидел. После придет аттестат, по которому страна чем могла помогала семьям защитников Родины. Были, по словам бабушки, письма, даже фотографии. Когда развернулись кровавые бои на Курской дуге, Зинаида Федоровна получила последнюю весточку сына. В письме была приписка, что в бою накануне пуля сбила пилотку, а что будет завтра – неведомо. И действительно больше ничего не известно. Известили только о том, что лейтенант С.И. Матусов пропал без вести. Аттестат перестал действовать. Власти тогда считали, что пропавшие без вести могли находиться в плену. Они автоматически причислялись к изменникам Родины. Такие были времена…
Позже стало известно, что и муж Зинаиды Федоровны, Иван Алексеевич Матусов, исчез в пламени войны бесследно.
Второй же мой дед был призван в начале войны в Трудовую армию. В 1943 году отцу на фронт сообщили, что его отец, работая на шахте в Кузбассе, умер от дистрофии. Надо понимать, от голода и непосильной работы в забое. Где похоронен – неизвестно. Есть там, правда, станция такая – Трудармейкой называется. Может быть, где-то в ее окрестностях и упокоился дед, кто знает. Никто, к сожалению, из моих родственников не искал после след деда на Кузбассе.
Из родни погибли, как мы однажды подсчитали, пятнадцать мужчин. Воевали в пехоте, были и моряки. Вернулись немногие, среди них мой отец – Павлов Семен Егорович. Девятнадцатилетним он шагнул в пекло боев в направлении Ельни, а затем Орши. Был командиром пулеметного расчета. Может быть, и пересекались тогда его пути-дорожки фронтовые со свекром Галины Кузькиной Сергеем Ильичем Васькиным, кто знает.
Бои были такие жестокие, что после каждого уцелевших бойцов в роте можно было по пальцам пересчитать. Остаться тогда в живых было чудом. Первые два ранения отец перенес, не выходя из боя. А после третьего уже госпиталь в Москве испытал на прочность его характер. Победу встретил в Кубинке Московской области, был старшиной роты в учебной танковой бригаде.
О войне рассказывал скупо. Но однажды нашел у него служебную характеристику, где командир 2-й стрелковой роты старший лейтенант Макаров писал: «Будучи тяжело раненым, не покинул поле боя, а с оружием в руках, истекая кровью, оставался на переднем крае и не дал врагу проникнуть в наши позиции».
Отец награжден орденом Отечественной войны, медалями. Всегда мечтал встретиться с однополчанами. Как же был рад, когда это удалось в Москве! Встреча их была недолгой, но он о ней не забывает.
Сейчас ему очень тяжело. Сказываются ранения, болячки не отступают. Очень надеюсь, что мы вместе встретим самый дорогой для нас всех праздник – День Великой Победы.

Арина Усманова:

Я никого из них не видела, никто из них не держал меня за руку, но в моих жилах течет их кровь. Мы разошлись во времени, но они оставили мне это пространство, которое отстояли в той войне. Их имена я знаю только по поминальным запискам, которые подает в церкви мама.
Мой прадед Усманов Василий Николаевич был призван из Москвы, воевал на Курской дуге, дошел до Берлина. На фото подпись: «Дорогой дочке Томочке. 8.09.45. Герберсдорф». Дед вернулся в конце 45-го с наградами и трофейным велосипедом. А Томочка – это моя бабушка. Она труженик тыла, в эвакуации в городе Ирбит Свердловской области девчонкой работала на заводе, выпускающем мотоциклы для фронта, потом вернулась в Москву и здесь работала на оборонном заводе.
Мой дедушка и ее муж Василий Александрович Доброхотов – единственный, кого я застала, кто мне рассказывал про войну и держал за руку, гуляя в парке. Он был ранен, награжден орденом Отечественной войны и другими орденами и медалями, а после войны стал Героем Социалистического Труда. Дедушка умер, и его квартиру вместе с бабушкой «купили». Теперь бабушка продолжает «воевать», только за квартиру, писала даже президенту. Но письмо вернулось в ту же инстанцию, через которую и пытается ее вернуть…
Мой прадед Димитрий Иванюк родился в польском городе Хелм, который находится прямо за Холмскими воротами Бреста. Работал в Донбассе, призывался из Тамбовской области. Без вести пропал под Воронежем в 1942-м во время переправы через Дон. Там много наших тогда утонуло.
Мой прадед Тихон Дружинин во время войны работал на железной дороге под Гумраком, провожал к Сталинградскому фронту эшелоны. Погиб во время бомбежки. Там в степи прабабушка его и похоронила. Мама рассказывала, что и 30 лет спустя они детьми находили пробитые каски, автоматы, подбитые танки и немецкие машины, и незахороненные останки солдат.
Дядя моей мамы Григорий Иванович Михалев был призван из Токаревского района Тамбовской области. Попал в кавалерию. С шашками-саблями против танков! Поэтому вернулся через полтора месяца по ранению руки первым и единственным «парнем на деревню». Но до самой смерти по-фронтовому, словно в память о невернувшихся друзьях, носил военные рубашки, галифе и армейскую фуражку. И курил махорку, скручивая «козью ножку» из обрывка районной газеты.
Оттуда же призывался и дядя Александр Тихонович Востриков, прошедший всю войну без единой царапины разведчиком. Но «языков» брал успешно, и потому наград у него было много.
Едва помню маминого дядю Якова Егоровича Емельянова. Служил в железнодорожных войсках. По молодости он призывался поздно, потому в боях поучаствовать не успел, а вот имя его погибшего брата есть на знаменах Зала воинской славы на Мамаевом кургане.
Спаси, Господи, души усопших воинов и дай им свет и покой! Сохрани, Господи, нас, живущих, от тех испытаний, что выпали им! И дай мир всем грядущим!