ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЦЕНТР. НАЧИСТОТУ О ГЛАВНОМ
ЕДИНСТВЕННЫЙ ПОЖИЗНЕННЫЙ СЕНАТОР

Владимир Филиппович Шумейко, российский политический и государственный деятель, в начале 90-х годов – один из близких сподвижников Б.Н. Ельцина. Родился в 1945 г. в Ростове-на-Дону. В 1990 году был избран народным депутатом РФ, членом Верховного Совета РСФСР. В 1992-93 г.г. – заместитель председателя российского правительства. В 1993 г. от Калининградской области был избран депутатом Совета Федерации Федерального Собрания РФ первого созыва, а в 1994-м стал его первым председателем. После изменения в конце 1995 года принципов формирования Совета Федерации (который стал по должности состоять из губернаторов и председателей региональных дум) Шумейко перестал быть его членом и сложил с себя председательские полномочия в начале 1996 года. В дальнейшем он создал общественное движение «Реформы – новый курс» с неясной программой, а о своих перспективах в правительстве сказал в одном из интервью словами из «Мастера и Маргариты»: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!» С 1998 до начала 2000-х – председатель совета директоров совместного предприятия «Эвихон», разрабатывавшего вместе с известной корпорацией Shell (Шумейко сотрудничал с ней еще с 1991 г.) нефтяные месторождения Салыма. В последние годы возглавлял в российской столице общественную организацию «Землячество “Калининградцы”». В марте 2007 года назначен главой представительства Калининградской области в Москве, а также полномочным представителем регионального правительства по связям с органами государственной власти. Кандидат технических наук, доктор экономических наук, профессор, автор ряда книг, 35 научных и учебно-методических трудов, 4 изобретений.

– Итак, Владимир Филиппович, «сами предложили и сами все дали»? Вы опять на «государевой службе»? А как это произошло?
– Все произошло довольно просто. Я ведь очень хорошо знаю Калининградскую область. Именно калининградцами в 1993-м я был избран депутатом Совета Федерации. Сенатором – так гордо после многих десятилетий забвения называлась эта должность.
В начале 2007 года проходили Дни Калининградской области в Совете Федерации. Я присутствовал на этих торжественно-деловых мероприятиях как председатель землячества и как первый спикер Совета Федерации. Нынешний губернатор области Георгий Валентинович Боос, которого избрали почетным председателем этого землячества, именно тогда предложил мне стать полномочным представителем калининградского регионального правительства в Москве. «Одна из основных задач землячества – тащить в область инвестиции, быть здесь, в Москве, лоббирующей группой, – уговаривал он меня. – Вы вхожи во многие кабинеты, вы знаете область, прекрасно представляете ее проблемы. Да и легче вам, сидя здесь, в Москве, оперативно решать все вопросы». В общем, уговорил.
– А что представляет собой господин Боос как губернатор, каковы его позиции в регионе?
– Известно: роль губернатора в России огромна. Как и вообще роль первого лица. Царелюбие – целенаправленно и жестоко – вбивалось в голову народа, его приучали к незыблемости этого веками. Царь – это царь, а остальное население – бросовый товар, внушалось людям столетиями. И сейчас... Когда смотришь на реальные цифры социологических исследований, не перестаешь удивляться. Смотрите: на выборы в Думу у нас хотят пойти 17% процентов населения, а на выборы президента – 80%. Вот вам и вся песня, потому что президент – это олицетворение реальной власти. А на местах, в регионах, власть – это, конечно, губернатор. Это абсолютная власть. Хорошо, когда эта власть находится в руках таких вдумчивых и толковых людей, как Боос.
Если говорить коротко о том, что он сделал за время своего «правления», назову лишь несколько пунктов.
Первое. Он более чем вдвое сократил бюрократический аппарат. Когда его избрали губернатором, 1400 чиновников сидели на различных командных областных стульях. Сейчас их осталось 600. Это вызвало, конечно, огромное недовольство в областной элите, но он с ним справился.
Второе. Боос определил ответственные за распределение бюджетных денег конторы. Их было, по-моему, 32 в области. То есть 32 организации могли решать, куда направлять бюджетные деньги. Сейчас осталось 2 – министерство финансов и центр по определению правильности бюджетных затрат.
Третье. Он последовательно и настойчиво развивает бизнес. Любой – малый, средний, крупный. Всему, что полезно для области, дается «зеленая улица», предоставляются различные льготы.
И хоть не так много времени прошло с прихода Бооса в область, результаты его деятельности и его команды уже видны.
Сейчас область по темпам роста занимает первое место в Северо-Западном федеральном округе, по многим показателям мы – лидеры в Российской Федерации.
– Как естественно прозвучало в ваших устах «мы»…
– Конечно, естественно. Я вообще не умею работать вполсилы. И уж если взялся за дело, доведу его до конца. Вы знаете, как радуюсь каждому достижению области! Даже на первый взгляд она преобразилась. Некогда разбитые дороги в городе полностью заасфальтированы. Отстроен православный храм, а вот памятник Ленину убрали.
В область пришел крупный бизнес. Помните последнего вице-премьера Советского Союза Владимира Ивановича Щербакова? Вот он открыл там завод по сборке автомобилей. На полученную прибыль начали скупать сельскохозяйственные угодья. Совершенно разрушенные, заброшенные колхозы и совхозы обретают новую жизнь. Закупили в Германии комбайны, сеялки, выращивают прекрасную пшеницу, репс, другие культуры. В июне мы проводили там зональный экономический форум. Ехал по области на машине и диву давался: какие роскошные ухоженные поля! Я прожил на Кубани 28 лет, но таких полей не видел. В самом деле, как в той песне – «стеной стоит пшеница золотая»... Сельчане довольны – вновь открываемые рабочие места хорошо оплачиваются.
Кстати, на этот форум приехало много бизнесменов – и наших, российских (из Москвы, Питера, Новгорода, других городов), и из близлежащих стран – Германии, Польши, Литвы. Заключили взаимовыгодные контракты. Областная дума после проведения этого форума постановила проводить его ежегодно.
Однако, справедливости ради, надо сказать, что недостатков, конечно, пока еще хватает. Но мы их видим и работаем над их устранением.
– Вижу, вы – человек увлеченный. Но сегодня, когда мы с вами встречаемся, 19 сентября 2007 года, открылась последняя перед выборами сессия Совета Федерации. Вы были первым его председателем. Есть ли разница между верхней палатой парламента, которую возглавляли вы, и нынешним Советом Федерации?
– Да, конечно. Мы были первыми. До этого Совета Федерации в стране не существовало. Главное наше отличие состоит в том, что мы в свое время избирались депутатами в высшее законодательное собрание. Сейчас же на Большой Дмитровке заседают не депутаты, а члены Совета Федерации. Не избранные, а назначенные. Пожалуй, единственный избранный член Совета Федерации – это я. По закону первый председатель СФ остается членом этого высшего законодательного органа пожизненно, хотя и без права голоса. Но дело даже не в этом. И раньше избиралась ЛИЧНОСТЬ, и теперь назначается тоже ЛИЧНОСТЬ. Однако мы несли ответственность перед регионом, от которого избраны, перед его жителями. Нынешние сенаторы, как правило, такой ответственности не несут. Некоторые из них в своих субъектах-то ни разу не были. Они, представляя регион, знают лишь его расположение на карте. Не буду называть фамилии – думаю, и так все ясно, как Божий день.
Обратите внимание – в самой первой статье нашей Конституции сказано, что Россия – это федеративное, демократическое, правовое государство с республиканской формой правления. Можно коротко расшифровать каждое из этих положений. Наше государство демократическое, потому что у нас есть выборы. Что бы ни говорили, как бы кто-то из нас ни возмущался, что выборы, мол, усеченные, не настоящие, но они проходят в стране. Значит, демократия как власть народа формально у нас существует. Спорить по этому вопросу – полная она или нет – вещь абсолютно бесполезная. Человечество выработало до 100 определений демократии. А раз так много определений, может, самого явления и в природе-то нет... Однако за всю свою историю люди познакомились лишь с двумя видами власти – монархической, передаваемой по наследству, и республиканской – выборной формой правления. В этой второй форме и заключается суть демократии.
Рассмотрим теперь понятие «федеративное государство». В России родился один-единственный институт, чтобы она с полным правом могла заявить о себе как федерация, – Совет Федерации. Больше ничего в этом плане не изменилось в стране. Да, конечно, можно говорить о том, что из Федеративного договора в Конституции все субъекты перечислены в алфавитном порядке. Но это свидетельствует лишь о САМОУСТРОЙСТВЕ государства. Назвали их равноправными субъектами по отношению к федеративной власти. Но так велось издавна – губернии с генерал-губернаторами во главе... А вот с появлением Совета Федерации наше государство становилось действительно федеративным, в котором верхняя палата парламента представляла, прежде всего, интересы этих субъектов. Так, по крайней мере, задумывался этот институт власти.
Что же мы видим сейчас? Сегодняшний Совет Федерации постепенно превратился в контрольный орган государства по отношению к принимаемым Думой законам. Государственная Дума – это ВРОДЕ БЫ демократия, это (опять-таки) ВРОДЕ БЫ партии, столкновения мнений, вся эта говорильня... «Пар выпускаем-с!» Но существует еще ОТК. Это Совет Федерации, который, якобы от имени государства, президента, фильтрует, контролирует эти законы. Кстати, сказать, что при этом члены СФ руководствуются интересами субъектов, от которых они назначены, я не могу. Но контролируют они хорошо. Может, на сегодняшнем этапе развития страны это и правильно, что Совет Федерации превратился в такой орган. Но когда мы выбирались в СФ, подумать, что пройдет совсем немного времени, и дом на Большой Дмитровке превратится в государственный ОТК, мы, честное слово, не могли. У нас на заседаниях было, порой, «жарче», чем в Думе. Причем одним из первых положений разработанного нами регламента было запрещение объединения во фракции по политическим признакам. Да, рядом в одном зале сидели и коммунисты, и демократы... Но объединяться во фракции и консолидировано голосовать они не могли.
– Но ведь в ваше время депутаты Совета Федерации в кулуарах все-таки как-то договаривались о совместном голосовании по тому или иному вопросу, в основном, отстаивая свои региональные интересы. Вы не будете это отрицать?
– Нет, конечно. «Кучковались» по интересам своих субъектов, совместно пробивая какое-то решение в пользу представляемых ими регионов. Северяне отстаивали одно, южане – другое, представители средней полосы России – третье. Но всегда в ходе дискуссий вырабатывалось наиболее верное и выверенное совместное решение.
– В свое время вы горячо ратовали за всеобщие выборы губернаторов. Сейчас мы имеем то, что имеем – по представлению президента практически единогласно региональными думами под аплодисменты утверждаются президентские предложения. Как вы относитесь к этим переменам в стране?
– Когда я ушел из политики и занялся преподавательской деятельностью, многое начал пересматривать, научился глубже разбираться в некоторых процессах. Для современной России, как и для России 90-х годов, выборы губернаторов с экономической точки зрения – явление пагубное. Давайте я просто, по-крестьянски, без высоких слов поясню свою мысль.
Допустим, у вас есть харизма, вас можно избрать губернатором. Но у вас нет денег. А без денег выборы нынче не происходят. И деньги по российским меркам нужны очень большие. Не знаю, сколько нужно потратить средств сейчас, но в 90-е годы претенденту на губернаторское кресло необходимо было иметь 2–4 миллиона долларов. Что делать? Решение лежит на поверхности: идти к тому, у кого они есть. Обычно деньги есть у локомотива местной экономики. Так рождается взаимовыгодный альянс. Помните Александра Ивановича Лебедя? Без денег красноярского алюминиевого магната Быкова вряд ли бы стал губернатором харизматичный, умный, достойный генерал. Но долг есть долг, и его следует отдавать. Как его может вернуть новоиспеченный губернатор, у которого нет таких денег? Он возвращает долг преференциями, принимая местные нормативные акты с пользой для того предприятия, которое субсидировало его предвыборную кампанию. Вот отчего и получается страшный перекос в экономике. Монополисты – крупные предприятия – развиваются, а малого и среднего бизнеса как не было, так и нет. Малый и средний бизнес продолжают душить налогами, разнообразными поборами.
Решившийся бороться за губернаторское кресло человек постепенно привыкает к тому, что возле него формируется круг бизнесменов, в интересах которых ему волей-неволей приходится работать. А остальные? Люди-то где? И то, что сделал президент, было единственно правильным решением. Собственно, он нашел довольно оригинальный выход – ведь формально губернаторов у нас избирают местные парламенты. Точнее, не избирают, а утверждают. Теоретически могут и не утвердить. Но на практике НЕ УТВЕРДИТЬ предложение президента невозможно. Так уж мы, россияне, царелюбно устроены.
– Владимир Филиппович, раз уж мы с вами говорим о времени и о себе начистоту, не могу не вспомнить. Во время вашего «хождения во власть» нередко фамилия Шумейко появлялась в скандальной хронике. Руцкой, помнится, прилюдно хвастался «чемоданами с компроматом на Шумейко», из-за чего в сентябре 1993-го Ельцин отправил в отставку и вас –заместителя председателя правительства, и Руцкого – своего вице-президента. Говорят, в прокуратуре вам приходилось бывать довольно часто... Расскажете нашим читателям о «криминальном авторитете» Владимире Филипповиче Шумейко?
– С большим удовольствием. Начнем с «чемоданов Руцкого». И, прежде всего, с личности «собирателя компроматов». Он обратил на себя внимание президента своим послужным списком – полковник, афганец, Герой Советского Союза, лидер парламентской фракции «Коммунисты за демократию». Предложение Бориса Николаевича Ельцина выбираться вместе с ним и стать вице-президентом Руцкой принял с восторгом. «Я всегда мечтал быть в близком окружении Ельцина, я безумно рад этому предложению»,– делился он направо и налево. Его возненавидели с первого момента. Коллеги буквально «жрали» новоиспеченного вице-президента. Я видел, как над ним издевались, открыто посмеивались. Честно говоря, мне первое время было жаль этого эмоционально перегруженного, вспыльчивого полковника авиации.
Отчетливо помню весну и лето 1993-го. Александр Владимирович, до того безоблачно пребывающий в своей должности вице-президента, вдруг решился на «поступок». «Что бы мне такое сделать, чтобы прославиться?» – этот вопрос будто повисал в кабинетах, куда он входил. Однажды сказал: «Я решил: все отказываются от сельского хозяйства, а я возьмусь и подниму его». Пришел к Борису Николаевичу: «Поручите мне сельское хозяйство, я его выведу в передовые». Потом собирал разные совещания, ходил напыщенный...
Началась уборочная. Руцкой открывает экстренное совещание. Обращаясь ко мне, как к первому вице-премьеру, доверительно информирует: «Положение отчаянное. Регионы беспрерывно звонят, требуют горючего. Надо использовать резервные запасы страны». Я опешил: «Александр Владимирович, вы когда-нибудь на уборочной были?» – «Нет. Но этим вы меня не уели». – «Да не собирался я вас уедать. Просто с советских времен практика сложилась такая, что горючего вроде бы нет, а на каждом перекрестке бочка с соляркой стоит. И горючего того года на 2 хватит. Я переговорил со всеми губернаторами, они заверили, что проблем с уборочной у них нет. А вам, как человеку новому и не очень знакомому с сельским хозяйством, будут все время писать, звонить и канючить. Что же касается резервных запасов... Пока я вице-премьер, не просите, не дам. Сталин даже в войну их не использовал», – сказал я, обозлившись. В зале повисла гнетущая тишина. Руцкой недоуменно продолжал вопрошать: «Как же они скосят?» – «Серпами»,– говорю. «Так ведь мало же накосят»,– произнес он почти с отчаянием. «Ничего, половина народа перемрет, вам же легче будет государством управлять»,– говорю в уже покатывающийся от хохота зал. На этом то памятное совещание и закончилось. Не успел войти к себе в кабинет, звонит Ельцин: «Что у вас там стряслось?» Объяснил ситуацию и повторил то, что сказал Руцкому: «Из резерва не дам». Борис Николаевич одобрил мою позицию. А Руцкой, поняв через некоторое время, что сельское хозяйство в передовые отрасли ему не вывести, попросил президента поручить ему борьбу с коррупцией. Пришел ко мне, извинился, похвастался: «Видишь, какой ответственный участок мне доверили?» – «Ну что ж, Саша, флаг тебе в руки». Посидели немного, выпили. И пошел Александр Владимирович заниматься коррупцией.
А надо сказать, что в это время его друг, депутат Верховного Совета Коровников вместе с Хасбулатовым открывают фонд, якобы под патронатом Ельцина. Средства фонда быстро пополняются. Звонит Борис Николаевич: «Не позволю порочить мое доброе имя. Я согласился на создание этого фонда совершенно с другими целями. Надо проверить, что там творится». Мне буквально «вдвинули» проверку коровниковско-хасбулатовского детища. Я как вице-премьер, внимательно изучив все материалы, финансовые документы фонда, пришел к неутешительному выводу: нарушений у данной организации немало. Вот тут-то и началось! У Руцкого мгновенно появились «чемоданы с компроматом». Бегал он с ними по всем инстанциям. Меня вызывают в прокуратуру. 21 день я ходил туда, как на работу. Ей богу, смешные претензии предъявляли. Ну, например, спрашивают: «Вы выделили Лужкову 8 миллионов долларов (тогда как раз развалился «Внешэкономбанк»). Как так быстро вы смогли решить этот вопрос? Он 8 раз обращался с этой просьбой к Гайдару, и тот ему отказывал. А к вам обратился – и вопрос решен». Я отвечаю: «Привык так работать, когда был еще генеральным директором крупнейшего в Европе Краснодарского завода измерительных приборов. А потом... Вы видели резолюцию президента на письме Лужкова, где он описывал обстановку в Москве? «…крупы осталось на день, сахара – на два и т.д. Если и дальше так будет продолжаться, конец демократической революции...» Действительно, какая уж тут революция, когда жрать нечего! Ельцин на этом письме написал: «Решить немедленно». Вот я и разработал схему, по которой эти деньги можно выделить. Следователь спросил: «Можете показать эту резолюцию президента?» – «Конечно. А-а-а, – догадываюсь я. – Вы что думаете, Лужков мне за это деньги отстегнул? Так эти деньги взять невозможно – они безналичные. Хоть тресни, живых денег оттуда взять никак нельзя». Сняли с подозрений этот эпизод. И так – по каждому пункту «обвинений».
– А с детским питанием? Помнится, какой-то основательный шум тогда разгорелся.
– Ну, это еще смешнее. В Московской области сложилась тяжелейшая ситуация с детским питанием. Я разрешил выделить руководителю области Тяжлову деньги для его закупки. Вскоре «доброжелатели» заговорили: «Деньги-то выделены, а вот детское питание закуплено лишь на часть из них» Отвечаю: «Тяжлов, видя, как дорого обходится закупка питания для малышей, решил построить завод по его производству. Завод купили, привезли, сейчас монтируют». Позже Тяжлов мне рассказал, как к нему приехали работники прокуратуры, дотошно расспрашивали. Он предложил им проехать, посмотреть, как идут работы по монтажу завода. Те только отмахнулись: «Нам Шумейко посадить надо. Такое задание поступило от Руцкого и Хасбулатова». Потом мне красочно описывали, как эти два «борца с коррупцией» по нескольку раз в день названивали Генеральному прокурору… На 27 страницах Генеральный прокурор написал подробнейший отчет Черномырдину по каждому из эпизодов «обвинения» – как проверяли и как ничего не нашли. Меня «восстановили в правах».
– Но нервы-то все-таки потрепали?
– Да нет. Я же знал, что ни в чем не виноват. А если внутри есть такая уверенность в собственной правоте, в том, что никаких барышей ты не имел, чего нервничать-то?
– Кто-то о вас сказал, что Шумейко, прежде всего, «политик по профессии, игрок в политический тотализатор, причем игрок неординарный»... Ваше отношение к этой характеристике? Правда, игрок?
– Шумейко, по-моему, единственный в истории современной политики человек, который ушел из власти, когда у него закончился выборный срок. Все остальные нашли для себя какие-то должности, а то и, унижаясь, выпросили их. Я ушел из политики совсем. Стал заниматься наукой, начал преподавать, писать книги, заниматься с внуками. Защитил докторскую диссертацию, и мне наплевать на современную политику. Неинтересная она. Помню, как-то вызывает меня к себе Ельцин: «Владимир Филиппович, вот тут на вас жалуются все. И Виктор Степанович – тоже...» Я ему отвечаю: «Борис Николаевич, у нас в России есть только два человека, к мнению которых я прислушиваюсь, потому что оно мне интересно... Это вы и я».
Беседу вела Инна Муравьева