ЗОЛОТОЙ ФОНД. СОТРУДНИЧЕСТВО
К ОСОБЫМ ЗОНАМ И ПОДХОД ОСОБЫЙ

Зачем экономисты со всего мира слетелись в нынешнем году в Китай? Что может наша страна почерпнуть из китайского опыта развития свободных экономических зон? Применим ли в России китайский экономический опыт?
Ответы на эти вопросы отчасти звучали на XVI ежегодном собрании Международного Союза Экономистов (МСЭ) – авторитетной организации, объединяющей специалистов в области экономической теории и практической экономики из 44 стран мира. Местом его проведения стали поочередно свободная экономическая зона на острове Хайнань и Шанхайская свободная экономическая зона. Собрание проводилось по приглашению Ассоциации науки и техники Китая и при поддержке Совета по экономическим и социальным вопросам ООН.
Рассказывает первый вице-президент и генеральный директор МСЭ Виктор Красильников.

– Виктор Наумович, какие проблемы поднимаются на ежегодных собраниях МСЭ? Как подводятся итоги таких собраний и используются ли на практике мнения, высказанные в ходе дискуссии?
– Конечно, на таких собраниях мы решаем и организационные вопросы: утверждаем бюджет, отчитываемся перед членами Союза о проделанной работе… Но не это главное. Главное – это доклады о научных изысканиях, обсуждение актуальных вопросов, планирование новых исследований.
По уже сложившейся за полтора десятка лет традиции мы стараемся выбирать для проведения своих ежегодных собраний каждый раз новый уголок мира. Выбираем их отнюдь не по принципу привлекательности для туризма – курорты, культурные достопримечательности и т.д., – а с учетом научных интересов нашей организации. Так, например, десятое ежегодное собрание МСЭ проходило в Хорватии, где до того момента у нас не было сильной организации. Так что проведение в Загребе представительного экономического форума стало мощным стимулом для активизации работы Хорватского союза экономистов. XIV ежегодное собрание мы проводили в Найроби – столице Кении. Там расположена штаб-квартира программы Организации Объединенных Наций по населенным пунктам – ООН-ХАБИТАТ, деятельность которой направлена на обеспечение безопасности, жизнеспособности и устойчивого развития населенных пунктов планеты. Соответственно, в тот раз большинство докладов было посвящено проблемам развития городов, вопросам строительства жилья, совершенствования социальной инфраструктуры. Эти материалы вошли в ежегодный доклад, который делал ХАБИТАТ для Организации Объединенных Наций.
А в этом году мы выбрали для собрания особые экономические зоны Китая в немалой степени потому, что в минувшем году началась реализация постановления правительства РФ по особым экономическим зонам. Руководству МСЭ, большинство в котором составляют россияне, хотелось ознакомиться с лучшим в мире опытом развития особых экономических зон – китайским опытом. Поэтому мы с удовольствием приняли приглашение Ассоциации науки и техники Китая.
– И чем все-таки китайская практика отличается, скажем, от того, что было у нас в 90-е годы, или того, что делается сейчас?
– Мы осмотрели две особые экономические зоны. Одна из них – в провинции Хайнань. Это, по нашей терминологии, «свободная экономическая зона туристическо-рекреационного типа» – с развитой индустрией досуга, пляжами, курортами, гостиницами. Прежде Хайнань была одной из самых отсталых провинций Китая, а теперь – один из наиболее фешенебельных курортов Восточной Азии, который называют даже «китайскими Гавайями». Там мы проводили само пленарное заседание – в городе Санья.
Другая зона – шанхайская – совсем иного типа. Это центр деловой и промышленной активности. Она расположена в части города, именуемой Пудон, отделенной от жилых кварталов рекой. За последние годы объем инвестиций, вложенных лишь в эту зону, превысил $10 млрд. Здесь созданы и работают более 4200 высокотехнологичных предприятий, возведено 80 небоскребов, включая самое высокое здание в Китае. Вообще же за 10 лет в Шанхае построены 1000 высотных жилых зданий, а также скоростная автотрасса и железная дорога с поездами на воздушной подушке. Скорость движения такого состава более 400 км/ч. Путь от города Шанхая до аэропорта такой поезд преодолевает за 7 минут.
– Что из этого впечатляющего опыта нашло свое отражение в прозвучавших на собрании докладах? Какие вообще проблемы на нем обсуждались?
– Один доклад носил чисто научный, я бы даже сказал, исторический характер: он был посвящен опыту открытия Китая внешнему миру. Другой доклад, который сделал председатель совета директоров калининградской группы компаний «Автотор», вице-президент МСЭ Владимир Щербаков, обобщал практический опыт хозяйствования в особых экономических зонах. И речь в нем шла, в первую очередь, не о Китае, а о том, какие препятствия имеются для привлечения инвестиций и развития бизнеса в создаваемых отечественных ОЭЗ. Например, анализируя калининградский опыт, он отметил, что успешному экспорту произведенной в особой экономической зоне продукции в Европу препятствует несоответствие применяемых в России стандартов и технических регламентов международным. А без этого и инвестор не решится свои деньги в ваш проект вкладывать, и международная страховая компания эти инвестиции не будет страховать…
Был весьма информативный российско-китайский совместный доклад, посвященный анализу развития китайских свободных экономических зон. С приветственным словом к участникам собрания обратилась заместитель начальника Департамента неправительственных организаций Экономического и социального совета ООН г-жа Мишель Федорофф. И, наконец, теоретический доклад бессменного президента Международного союза экономистов на протяжении всех 16 лет его существования Гавриила Попова «Народно-демократический вариант выхода из социализма» (основные положения которого по просьбам читателей начинает публиковать журнал с этого номера.– Ред.).
Эту тему Гавриил Харитонович затронул еще год назад на юбилейном XV собрании, проходившем в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке в своем докладе «Проблемы выхода из социализма». Классиками политической экономии описаны другие переходные процессы. Например, переход от феодализма к капитализму – у Адама Смита, от капитализма к социализму – у Карла Маркса… А сегодня примерно треть мира, в том числе и Китай, переходят от социализма к рыночной экономике. Это совершенно не исследованное явление. Имеет место хаотичный эмпирический поиск наилучших путей перехода, но до сих пор не создано стройной теории, не разработаны конкретные методики. И президент МСЭ взялся первым проторить этот путь.
Точнее, об этих проблемах он говорил и писал уже очень давно – еще в годы перестройки. Но за сумбуром распада СССР и радикальных реформ 90-х многое забылось и потерялось. Ну а китайцы иногда открывают сами заново, а иногда напрямую заимствуют то, о чем спорили у нас экономисты и политики в перестроечные годы. Например, помню, Гавриил Попов делал доклад в Смольном на 80-летии годовщины Октябрьской революции. Его основная мысль состояла в том, что в XXI веке основным движущим классом общества станет не пролетариат, а интеллигенция или, на западный манер, средний класс. А теперь уже на съезде Китайской компартии открыто провозглашается, что XXI век Китайская компартия считает веком интеллигенции.
Или, например, президент Международной академии менеджмента академик Степан Ситарян вспоминает: когда он являлся первым зампредом Госплана и разрабатывал союзный Закон «О кооперации», то побывал с визитом в Китае и рассказал коллегам о наших наработках в этом направлении. Через несколько лет Ситарян узнал, что все идеи, о которых он рассказывал как о перспективных планах, воплощены на практике в КНР и вошли в китайское законодательство.
– Виктор Наумович, а возможен ли и обратный процесс – заимствование Россией китайского опыта? Или, напротив, он для нас неповторим, поскольку необходимы китайская трудовая этика и конфуцианская мораль, культивирующая послушание?
– Конечно, этот опыт вполне воспроизводим, и наше руководство это прекрасно понимает. Не случайно же текущий год объявлен годом Китая в России. И премьер Госсовета КНР Цзян Цзэминь специально прилетал в Москву на его торжественное открытие.
А насчет того, что трудовая этика у нас не та, или что уже поздно начинать – все равно не поспеем за динамично развивающимся Китаем,– так это пустое. И опыт Китая говорит об этом. Например, мы в России имели давние традиции автомобилестроения – четыре крупнейших автозавода, не говоря уже о мелких. В Китае же до последнего времени не было своей автопромышленности. Но с начала десятилетия там было построено 400 автогигантов. Китай готовился к этому рывку на протяжении многих лет. И подготовка эта не сводилась к закупке новейших технологий и современного оборудования. Китайское руководство отправило за счет государства обучаться в крупнейшие автомобилестроительные институты США, Германии, Италии самую перспективную молодежь. Выпускникам по партийным и дипломатическим каналам было рекомендовано осесть в этих странах, завести семью, получить гражданство и устроиться на работу в крупнейшие автомобильные концерны. А когда пришел определенный партией и правительством «час Х», им было рекомендовано вернуться и начать строить с нуля китайскую автомобильную индустрию. Так в течение пятилетки был создан мощнейший автопром, который выпускает машины, пусть пока и уступающие японским, но уже не хуже корейских.
Государственное вмешательство в экономику и партийное руководство в Китае присутствуют. Но нет попыток идти вразрез с объективными экономическими законами. Здесь не станут поддерживать за счет бюджетных средств неконкурентоспособные нерентабельные предприятия. Напротив, государство объявило три года назад, что 10% заводов автомобилестроительной отрасли, имеющих наихудшие экономические показатели, будут закрыты. И в конце года 36 предприятий, еще державшихся на плаву, были принудительно закрыты. Именно подобная безжалостность помогает китайским предприятиям опережать западных конкурентов в жестокой борьбе.
Беда России в том, что за последние 15 лет реформ мы не раз меняли ценностные ориентиры, наши законы не были ориентированы на четко выверенный стратегический курс развития. Китай же все эти последние годы уверенно шел по пути, указанному еще Дэн Сяопином, постепенно, шаг за шагом претворяя в жизнь созданную им стратегию.