СРЕДА УПРАВЛЕНИЯ. МНЕНИЕ
ФАКТОРЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА

Виктор Ивантер, директор Института народнохозяйственного прогнозирования Российской Академии наук, доктор экономических наук, профессор, академик РАН, почетный академик Международной академии менеджмента

Российская экономика развивается быстрее, чем предсказывают эксперты и государственные чиновники. В 2007-м и последующие годы ее рост может составить 7,5–8%. Происходит это за счет трех факторов. Первый – предсказуемые действия власти. Второй – в стране сложилась рыночная экономика. И третий – включились адаптационные экономические механизмы. Эти факторы роста в ближайшие годы нужно поддержать введением системы рефинансирования и повышением производительности труда.

Почему ошибается власть
В последние три-четыре года и власть, и аналитики постоянно ошибаются в оценках роста отечественной экономики. Прогнозы всегда оказывались скромнее реальности. Это требует объяснения. Обычно говорят, что высокие цены на нефть увеличивают и прирост валового внутреннего продукта. Конечно, можно упрекнуть аналитиков, что они не просчитывают нефтяные цены. Но, мне кажется, причина просчетов другая. Она складывается из трех факторов, которые действительно трудно рассчитать. Первый фактор – начиная с 2000 года, очень сильное влияние на экономику оказывала политика. А именно, политическая стабильность создала определенный климат доверия. В том смысле, что бизнес и население начинают понимать действия власти. То есть верят, что она в ближайшее время не сотворит никаких крупных безобразий. Например, власть сделала попытку провести монетизацию льгот негодными средствами, но тут же спохватилась и, к счастью, не довела до конца эту глупость. А раз так, то бизнес начинает инвестировать, население – сберегать деньги. Отчасти эти накопления потом тоже становятся инвестициями. Конечно, и бизнес, и население при этом рискуют, но этот риск, как мне кажется, оправдан. Второй фактор, о котором власть почему-то не догадывается – мы уже построили рыночную экономику. Понятно, что рыночная экономика и благополучная экономика – это не одно и то же. Она может быть и рыночной, и неблагополучной. Но то, что наша экономика неплановая, – это правда на 100%. Однако власть, кажется, пока это не понимает и пытается еще что-то «перереформировать». У нас работают рыночные механизмы. Пусть не так, как нам хотелось бы. Ну а где в мире они работают так, как хотелось бы? Такого не бывает. Верно, что у нас правовая система не до конца устроена. И банковская система слаба. Но они же работают! И они совершенно не похожи на те, что были в 1992–1993 годы. Да, у банковской системы есть проблемы. Но она обслуживает экономику на рыночных основах.
К чему мы шли последние 15 лет? К тому, чтобы экономика была более эффективной. Реформирование вообще не может быть самоцелью. Реформировать нужно то, что мешает экономическому росту.
Есть и третий фактор, вытекающий из всех предыдущих. В рыночной экономике огромное значение имеет адаптационный механизм. Да, методики расчетов экономического роста давно отработаны. Такие модели создавали еще нобелевские лауреаты Василий Леонтьев и Леонид Канторович. Причем они доказали, что в рыночной экономике расчеты невозможно вести с аптекарской точностью. Да и в советской экономике тоже были примеры действия адаптационных механизмов. Во время Великой Отечественной войны страна потеряла Южную ресурсную базу и производство в Центральной России. Казалось, мы не сможем восстановить производство военной техники и вооружений. А мы смогли. Или другой пример. В конце 50-х годов началось массовое жилищное строительство. Учитывая ограниченные ресурсы цемента и металла, казалось, придется остановить производственное строительство. Справились и с тем и с другим. Так вот эти адаптационные механизмы экономики включились и сегодня. В 1999 году один из самых авторитетных экспертов в области электроники Юрий Маслюков, став вице-премьером, заявил, что «в России электронной промышленности нет и никогда не будет – мы отстали на всю жизнь». А в 2006 году министр промышленности и энергетики Виктор Христенко говорит, что к 2010 году мы сумеем ликвидировать отставание в этой отрасли. Вот доказательство того, что экономика умеет адаптироваться. И это является основанием для оптимистического прогноза.
В 2007-м и в ближайшие 2–3 года средние темпы роста ВВП России могут составить 7,5–8%. При этом сырьевые отрасли в силу естественных ограничений не смогут дать больше 3% прироста. Основная доля будет обеспечена перерабатывающими и обрабатывающими отраслями. Здесь темпы роста должны приблизиться к двузначным цифрам. Понятно, что эти отрасли сейчас находятся на низком базовом уровне, но все же именно они станут основой экономического роста.
Сейчас многие эксперты предрекают стагнацию российской экономики в результате падения цен на нефть. Да экономика нефтяных денег-то не видит! Наши нефтяные корпорации инвестируют за рубежом порядка 10 млрд долл. в год, а в страну приходит из-за границы только 5 млрд долл. И 300 млрд долл. золотовалютных резервов, и 80 млрд долл. стабилизационного фонда хранятся не в нашей стране и на нашу экономику не работают. Даже инвестиционный фонд, пусть и небольшой, тоже пока сформирован, но деньги эти в экономику не пошли – нет достаточно проработанных проектов. Для экономического роста необходимы определенные институциональные решения. Разумеется, в предыдущие годы было уже много сделано в этом плане, и многое предстоит сделать. Я остановлюсь дальше только на двух принципиальных мерах, крайне необходимых, с моей точки зрения, для роста экономики в 2007 году и далее.

Кредитор последней инстанции
Первая мера – превратить Центральный банк России в кредитора последней инстанции. В принципе, ставка рефинансирования у нас есть, но она не работает. Это довольно сложная вещь. Центральный банк не раз заявлял, что намерен этим заняться, но пока не получается. В то же время надо понимать, что без этого серьезных инвестиций в экономику не будет. Что собой представляет российская банковская система? Она уже, безусловно, организовалась. В российских банках работают хорошие в целом кадры. Банки неплохо оснащены технологически, налажена система платежных отношений. При этом у системы нет длинных денег. Длинными деньгами располагает государство. При этом государственные инвестиции неэффективны, как и вообще вся система государственных капитальных вложений. Разумеется, есть сферы, где они нужны и эффективны. Неверно, что всякие государственные деньги – это государственные инвестиции. Деньги, которые проходят через коммерческий банк,– это коммерческие деньги, каков бы ни был их источник.
Схема может быть следующей. Предприятие обращается в серьезный банк за долгосрочным кредитом. Банк, проанализировав кредитоспособность заемщика, получает от него надежный вексель или другие ценные бумаги. Коммерческий банк закладывает эти бумаги и получает от них средства в Центральном банке. Тогда может заработать ставка рефинансирования, и ЦБ будет реально осуществлять контроль над инвестициями, у него появляется мощный инструмент регулирования. Если сегодня ставка рефинансирования 11%, то заемщики смогут брать длинные кредиты в коммерческих банках примерно под 15%. Снижая ставку рефинансирования, ЦБ увеличит объем инвестиций. Если экономика начнет «перегреваться», ставку можно будет повысить. Такой механизм действует в развитых странах. Алан Гринспен, в недавнем прошлом глава Федеральной резервной системы США, ставил перед собой одну задачу – благополучие американской экономики. Его не интересовали финансово-технологические проблемы. И лучшего способа регулирования экономики пока не нашлось.
Мы же пытаемся придумать то, чего в мире не существует. Вроде «долевого участия в строительстве». Во всем мире строителей финансируют банки, а у нас – население. Возможно, так сложилось потому, что население российским банкам не доверяло, а стройку можно увидеть «в натуре». В результате возникли финансово-строительные пирамиды и появились тысячи обманутых дольщиков. Пока таких 20–30 тысяч, что не много, но 100 тысяч могут поколебать установившуюся социальную стабильность.
Финансовых пирамид не было бы, если бы работала система рефинансирования. Банк, в отличие от дольщиков, даже искушенных в строительном деле, в состоянии проверить строительную организацию, которая приходит за кредитом, – есть ли у нее вся необходимая документация, и может ли она вообще что-нибудь строить.
Конечно, ни «Газпрому», ни «Роснефти» система рефинансирования не нужна, но если мы всерьез говорим о диверсификации экономики, о развитии перерабатывающих и обрабатывающих отраслей, строительства, то им эта система крайне необходима. Она может стать стимулом экономического роста. При этом не нужно менять наше законодательство, все необходимые условия для этого есть.

Как заставить работать людей
У нас в стране имеются все рынки, кроме рынка труда. К сожалению, система трудовых отношений сохранилась, несмотря на все новые законы, ровно такой, какой была при советской власти. По-прежнему действует принцип: как нам платят, так мы и работаем. Дешевый труд тормозит наш экономический рост. Дешевая рабочая сила – это вовсе не наше конкурентное преимущество. Дешевая рабочая сила в других странах может работать эффективно. В России такого нет. У нас есть люди, готовые за маленькие деньги ничего не делать.
Кроме того, дешевая рабочая сила становится барьером на пути трудосберегающих технологий, а поскольку демографическая ситуация в ближайшие годы будет только ухудшаться, одной из важнейших задач становится коренная реорганизация рынка труда. Без этого эффективной и растущей экономики просто не получится. Сейчас в правительстве принято решение о составлении прогноза социально-экономического развития России до 2020 года. В феврале будет представлена концепция, к декабрю полный документ должен быть разработан.
Надо поднять заработную плату квалифицированных рабочих и инженерно-технологических кадров в промышленности. Если люди будут хорошо зарабатывать, они будут оплачивать услуги ЖКХ и платить налоги. Начав платить, станут интересоваться, как государство этими налогами распоряжается. А это уже – признак гражданского общества, которого у нас пока нет. Перенос налогового бремени на население, в свою очередь, снимет часть нагрузки с бизнеса. Следовательно, он станет более эффективным и активным. 2005 и 2006 годы показали, что потребительский и корпоративный спрос довольно существенно двинул вперед экономику. Результат – улучшение жизни населения. Мы еще не достигли высокого уровня, но вектор правильный. Надо поддерживать это направление и использовать существенный фактор экономического роста.
В связи с этим выскажу еще несколько соображений. Квалифицированных рабочих у нас сейчас очень мало. Если бы было достаточно настоящих слесарей, токарей, фрезеровщиков, проектировщиков, технологов и т.д., решение могло бы быть простым, но интенсивность труда еще очень низка. Пока мы в строительстве используем дешевый труд приезжих рабочих – а свои за такие деньги работать не хотят, – качество будет соответствующее.
Генри Форд первым давно решил эту проблему. Он доказал, что повышение зарплаты – это не благотворительность. Высокая производительность труда стимулируется высокой зарплатой, а не наоборот. Следовательно, надо повысить минимальную заработную плату (в США она сейчас составляет 1000 долл. в месяц). Если человека нанимает на работу частное предприятие, государство больше не должно им заниматься – это проблема предпринимателя. Однако не всякого человека возьмут на работу, поскольку не все будут отвечать высоким требованиям, которые сопровождают высокие заработки. Следовательно, у нас возникнет структурная безработица. У власти будет два варианта действий: она должна либо содержать безработных, либо платить за их переподготовку. При этом бизнес не может перепоручить это дело только государству, потому что только он знает, сколько и каких работников ему требуется, какими должны быть их компетенции.
Бизнес не должен диктовать Московскому государственному университету, как готовить студентов. Университет знает сам, кого как учить. А вот когда речь идет о рабочих кадрах для промышленности – здесь бизнес все знает точно. Надо обеспечить колледжи (профтехучилища), техникумы мастерами и преподавателями.
Государство должно взять на себя финансовое обеспечение подготовки и переподготовки кадров. Это очень хороший повод для государственно-частного партнерства в сфере образования. Следует также понимать, что как только мы повысим зарплаты в обрабатывающей и перерабатывающей промышленности, в тяжелом положении окажутся сырьевые отрасли. Наверное, не надо рассказывать, в каких условиях добываются нефть, газ и уголь. Выяснится, что там зарплата лишь относительно высокая. Поскольку новых работников привлечь в эту сферу будет трудно, предприятия вынуждены будут переходить на трудосберегающие технологии и повышать производительность труда.
Все это касается не только кадров для промышленности, но также и врачей, и учителей. Мы не проводим их переподготовку и повышение квалификации – в результате падает уровень медицинского обслуживания и образования. Дешевая рабочая сила наносит России большой вред. Это не значит, что мы завтра должны установить европейский или американский уровень зарплат – мы должны ориентироваться на собственный стандарт жизни, и зарплаты должны ему соответствовать. Нам нужно поменьше отдыхать. У нас слишком много праздников, как будто мы – абсолютно благополучная, давно вышедшая из кризисов страна! Три недели гуляем зимой. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы страна перешла на 48-часовую рабочую неделю – с возможностью сверхурочной оплаты, как работает, например, Южная Корея. Я не говорю, что нужно перейти на американский уровень и иметь 10 дней отпуска в году, но гулять надо бы поменьше. Речь идет не только о производительности, но и об интенсивности труда. Пусть эта мера и непопулярна, но она должна сработать. Мы еще из кризиса не вышли, и я не вижу ничего дурного, чтобы увеличить продолжительность рабочей недели с соответствующей компенсацией.
И последнее. Не надо бояться «страшилок» – падения цен на нефть и присоединения России к ВТО. В 1999 году, когда цены были 9 долл. за баррель, мы смогли вытеснить импорт из наших магазинов. Так чего бояться сейчас? Говорят, ВТО погубит наше сельское хозяйство. Это неправда. Мы получили возможность дотировать его на 10 млрд долл. в год, в то время как сейчас оно получает от государства только 1 млрд долл. Так попробуем ему дать столько, сколько нужно, – и тогда посмотрим. То же самое относится и к другим отраслям – самолетостроению, автомобильной, высоким технологиям. Не надо рассматривать присоединение к ВТО как политическую премию. Как только мы так ставим вопрос, партнеры по переговорам начинают на нас давить. Нам же самим надо научиться разумно пользоваться ресурсами, которые мы имеем, – человеческими, финансовыми, природными.