НАША ВЛАСТЬ:
ДЕЛА И ЛИЦА
№ 11
"МАЛЫЕ
ГОРОДА"
2005 г.
ПЕРСОНА НОМЕРА
Неизвестный Бородин
Павел Павлович БОРОДИН, Государственный секретарь Союзного государства Белоруссии и России
– Павел Павлович, в 2000 году Вы были избраны госсекретарем Союзного государства Белоруссии и России. Но если на первом этапе вокруг этого Союза в СМИ была много шума, то сейчас – полное молчание. Почему? У вас ничего не происходит?
– Совсем наоборот! Очень много происходит. Взять, к примеру, бюджет, он в 11 раз больше, чем весь бюджет СНГ и в 27 раз больше, чем бюджет ЕврАзЭС. Сегодня топливно-энергетический комплекс Беларуси и России интегрирован на 97 %, на – 85 % машиностроительный комплекс: это и «Белазы», и «Мазы» и т.д. 8 тысяч предприятий – примерно 250 – 300 тысяч рабочих мест – работают по нашим союзным программам.
Есть три способа построить государство: первый – как в Ираке – ввел войска – и получи новое государство; второй – как раньше на Политбюро – собрались, проголосовали – и будет вам СССР, РСФСР и все, что хочешь; и третий – так, как мы сейчас строим, как вообще все нормальные государства строятся – Соединенные Штаты Америки, Евросоюз – во главу угла ставится экономика и здравый смысл. В Союзном государстве – только экономика, политики практически нет. Нужна нормативно-правовая база.
Очень скоро – если не в этом месяце, то в декабре – соберется Высший Государственный Совет – своеобразное «политбюро» нашего Союзного государства. Совет рассмотрит варианты Конституционного Акта Союзного государства, – у нас уже 9 вариантов – и мы решим основные вопросы государственного строительства Союзного государства, определим сроки избрания парламента, проведения референдума.
Наши президенты отчетливо понимают: экономика правит бал. В политическом плане в наших странах все останется по-прежнему: гербы, гимны, приемы… Ведь речь идет не о том, чтобы образовать новую «Великороссию», а о том, чтобы создать экономически удобный союз – и только по небольшому кругу делегированных полномочий. Я вам их перечислю: это единые границы, единая таможня, единые платежные средства, единая правовая база, свободное передвижение людей, капиталов, военное сотрудничество, единая валюта – вот и все! Собственно, все то, что сделано в Европе…
Зачем нам нужен этот Союз? Хотя бы уже затем, что того требуют законы макроэкономики. А она гласит: чтобы государство развивалось успешно, ему требуется 300 миллионов потребителей. Тогда это нормальный рынок, есть возможность собрать деньги на оборону, развивать машиностроительный комплекс и все остальное. Зачем, например, Германии Евросоюз? Она же суперсамодостаточная держава? Оказывается, нужен: Германии нужны 300 миллионов потребителей…
Советский Союз имел такой рынок, другое дело, мы не тем занимались. Во всем мире было 80 тысяч танков, а у нас – 120 тысяч танков, во всем мире было 225 подводных лодок, а у нас – 450, во всем мире было 11 тысяч ракет с разделяющимися боеголовками, а у нас – 33 тысячи! Если бы мы строили дороги, Макдоналдсы, создавали инфраструктуру, развивали сельское хозяйство…
Кстати, о сельском хозяйстве. Вот у нас сейчас косвенная помощь сельскому хозяйству – 170 миллионов долларов за счет субсидирования учетных ставок по кредитам, а в Европе прямые дотации сельскому хозяйству составляют 120 миллиардов евро! Даже в крошечном Монако – дотации 470 тысяч евро. Малюсенькие сельхозугодья, хозяева которых, возможно, миллиардеры, ан нет, все равно получают госдотации. В США дотации сельскому хозяйству составляют 85 миллиардов долларов. Зачем? Там же все частное? А затем, чтобы инфляции не было. Потому что по шести основным позициям – хлеб, мясо, молоко, овощи, крупы, картофель – все под контролем государства.
Я как-то спросил одного очень большого чиновника: как же так? Когда в Советском Союзе велось плановое хозяйство, нас называли дураками, потому что у нас составлялось 600 балансов-планов в год, в то время как японцы составляли 12 тысяч балансов-планов в год. Сейчас японцы составляют 26 тысяч балансов-планов в год, а у нас даже балансы-планы для ТЭК носят только рекомендательный характер! Как же так?! Ведь баланс – это основа экономики! Нет, говорит очень большой чиновник, все балансы-планы носят лишь рекомендательный характер…
Или, вот, я еще одного – совсем большого чиновника спросил: как так? Вот у нас центральный аппарат министерства сельского хозяйства – 350 человек, а в Америке, сколько вы думаете в центральном аппарате министерства сельского хозяйства? Он говорит, а зачем? Там же все частное? Я ему говорю, в центральном аппарате министерства сельского хозяйства США – 32 тысячи человек, а всего только чиновников, не считая клерков, уборщиц, секретарш и т. д., в сельском хозяйстве – 128 тысяч человек… Потому и инфляции нет. То же в Европе, в Японии, везде. А у нас не так. Мы создали убийственную экономику, меняем невосполнимые природные ресурсы на товарное «г» с запада… – И Вы такие вопросы и собираетесь решать на уровне Союзного государства? – О чем и речь! От законов макроэкономики все равно никуда не денешься. У нас сегодня – 50 производственных программ: дизельное автомобилестроение, самолетостроительный комплекс, карьерный транспорт, сельскохозяйственное машиностроение… Я вам приведу простой пример. В СССР мы делали 12 миллионов телевизоров, в РФ в 1999 году мы делали 100 тысяч телевизоров, сейчас, благодаря союзным программам мы делаем 2,5 миллиона телевизоров. В 1999 году мы в России не делали автомобилей Евро-1 и Евро-2, а потому нас с нашими автомобилями не пускали на рынок в Европу. Теперь мы в нашем Союзном государстве сделали программу «Дизельное автомобилестроение 1», и сейчас выпускаем 85 тысяч машин Евро-1 и Евро-2 – это половина всего российского рынка! И нас пускают с этими машинами в Европу. Сейчас мы уже готовим машины Евро-3 и Евро-4. Эта программа – «Дизельное автомобилестроение 2» стоит 68 миллиардов рублей. Вот что такое экономика Союзного государства! – Так почему об этом не пишут? – А о чем писать? Никого же не убили, не зарезали? А то, что мы сделали 2,5 миллионов телевизоров, никому не интересно… Я вот сказал, что 250–300 тысяч человек работают по союзным производственным программам, но, кроме того, 300 тысяч белорусов работают в России, а 100 тысяч россиян работают в Белоруссии. Это уже не по нашим программам. Просто я хочу сказать, что сегодня у нас практически нет границы, мы свободно передвигаемся. Есть прямые указания, чтобы за этот год были подписаны все соглашения по социальному пакету: пенсионному обеспечению, здравоохранению, просвещению и прочему – это жесткие указания и В. Путина, и А. Лукашенко. Можно только поклониться в пояс нашим президентам. Вообще, я хочу сказать, что на всем постсоветском пространстве нашлись лишь три руководителя – В. Путин, А. Лукашенко и Б. Ельцин, которые поставили интересы своих народов превыше собственных интересов. – Павел Павлович, говорят, что в юности вы освоили много рабочих профессий: штукатура, грузчика, маляра, плотника, механика, водителя. Насколько этот трудовой опыт пригодился вам в дальнейшем? – Обо мне, знаете ли, много легенд ходит, но мало кто знает, что я на работу пошел в 6 лет. Мы жили в городе Кызыле Тувинской АССР. У мамы нас было четверо детей. Отец ушел на войну, а после войны, как побывавший в плену у немцев, сразу угодил в лагеря. Мама устроила меня на работу в подсобное хозяйство, где я пропалывал грядки. Там меня хотя бы кормили, первые деньги стал получать. Потом в 7, 8, 9 лет я работал на кирпичном заводе, катал груженые вагонетки – от пресса к печи, от печи – к сараю. Работал и штукатуром, и маляром работал, пока не закончил школу. А после школы получил водительские права, работал шофером, автомехаником…
Я не помню ни одного лета, когда бы отдыхал, как все остальные дети, а не работал. Я не знал, что такое детский сад, пионерский лагерь. Что такое конфеты. Лакомством для меня был сахарный песок и хлебные крошки. Я не умел кататься на велосипеде, на коньках, на лыжах, потому что я все время работал…
Но я хорошо учился. В школе меня безумно ненавидели все математики. Они писали на доске пример, для его решения требовалось сделать два–три действия, а я сразу говорил ответ. Учитель подходил к столу, заглядывал в свою шпаргалку, потом этой шпаргалкой по башке хотел мне дать – ответ всегда был правильный…
В 1964 году я сам поступил в институт – 6 суток добирался из Кызыла до Москвы и поступил в Московский институт химического машиностроения. Это был единственный такой вуз в Европе. У нас учились и китайцы, и вьетнамцы, и французы, и болгары, и поляки. Днем я ходил на занятия, а по ночам разгружал вагоны. Ночная разгрузка одного вагона стоила 10 рублей – а вся моя стипендия была всего 35 рублей…
Я проучился в Москве три года, потом поступил в Ульяновский сельскохозяйственный институт на экономический факультет и переехал в Ульяновск. Я туда поступил потому, что мне там предложили преподавательскую ставку в 90 рублей: я занимался баскетболом со студентами. Я, можно сказать, был профессиональным баскетболистом: играл за сборную Тувы, потом в Москве за «Буревестник».
В Ульяновске я тоже шабашил, как и в Москве. Деньги были очень нужны. Я уже обзавелся семьей, дочь родилась. Самой любимой шабашкой был ульяновский мясокомбинат. Меня там кормили до отвала, мяса с собой давали…
А когда я окончил институт, мне предложили остаться там преподавателем на факультете экономики. Из всех 750 человек выпускников мне одному предложили преподавать. Зарплата – 105 рублей. Жить негде. А у меня – маленькая дочь.
В Калининграде, я думал, условия будут лучше, и отправился туда. Но и там не нашлось для нас даже комнаты. Я вернулся в Ульяновск и стал работать преподавателем бухгалтерского учета и экономической статистики в родном институте, а по ночам продолжал разгружать вагоны. Год я так прожил… До 30 лет у меня на загривке и спине не заживали шрамы от той работы… – Известно, что долгое время вы работали в Якутии. Говорят, там даже существует городок геологов, прозванный в вашу честь «Бородинским полем». Вы из Ульяновска туда попали? – Да, из Ульяновска я поехал в Якутию. Там у меня старшая сестра работала преподавателем, ее муж – геологом. Приехал я в поселок Усть-Нера, минус 70 зимой, плюс 47 летом. Ни школы, ни больницы – ничего. Предложили мне работу в «Якутзолото», но ездить нужно было на прииск, от Усть-Неры очень даже далеко, а жилье на прииске мне не дали… Никак мой квартирный вопрос не хотел решаться!
Тогда я сел на автобус и проехал 1022 километра до Магадана. Пытался там устроиться на работу с жильем в придачу, показывал свой диплом с отличием, но без жилья я был никому не нужен.
Я вернулся в Усть-Неру и устроился сначала экономистом, потом экономистом-нормировщиком в ремонтно-строительное управление геологоразведочной экспедиции якутского геологического объединения «Якутгеология». Через два года мне предложили вступить в партию, хотя про отца знали, что он сидел…
В 1975 году я стал начальником СМУ. Я сам его организовал и «Бородинское поле» построил… Прежде мы два года жили в бараке, в соседней комнате – болгарин с женой-молдованкой и двумя дочерьми, в другой комнате – якутская семья, в которой было четверо детей. Воду привозили, и жена ее ведрами в барак таскала. Туалета, конечно, не было… А теперь тот квартал называют «Бородинским полем» – первые благоустроенные дома в Усть-Нере – сначала деревянные, потом каменные. Мы их все построили.
А у нас с женой, наконец-то, появилась своя квартира. Однокомнатная – зато своя.
Оценив мои строительные способности, меня пригласили работать начальником отдела капитального строительства объединения «Якутгеология». Поехал я в Якутск – и там мне дали уже двухкомнатную квартиру.
Мы мощную стройку развернули. Вот сейчас у нас на всю геологию тратится 480 миллионов долларов, а тогда только на геологию Якутии тратилось 300 миллионов долларов… Сумасшедшие цифры по тем временам.
В 1979-м меня назначили заместителем генерального директора всего объединения «Якутгеология»… Представьте, министр геологии, берет мою анкету, читает: Бородин Пал Палыч, ученый агроном-экономист, работает в «Якутгеологии» замом по капитальному строительству… У него глаза на лоб от удивления. Ему показывают результаты моей работы. Он кивает, говорит, что все равно не может меня назначить. У нас начальником отдела становятся в 40–45 лет, замом в 45–50, генеральным директором в 50 и выше, а этому Бородину всего 33 года, говорит он, вы что, с ума сошли? Его уговаривают: Бородин третью по значению стройку в Союзе сам организовал. Смотрите, вот сколько было до него, а вот, сколько сейчас, все в два раза за три года выросло – и благоустроено к тому же. Раньше-то для геологов жилье никогда не строили. Ну, ладно. Утвердили меня.
Поработал я там, меня вызвали в обком партии и предложили ехать в Хабаровск в Высшую партийную школу. Год я проучился, и меня назад отозвали: надо было срочно построить газопровод в Якутии. Назначили меня вторым секретарем райкома Вилюйска, потом – председателем райисполкома. Но вообще-то, я в основном занимался строительством газопровода.
Что такое строить газопровод при минус 68, можете себе представить? У меня был персональный вертолет – Ми-2 и Ми-8. Я вставал в 6 часов, в 7 часов улетал на трассу, в 9 вечера возвращался домой. Жили мы уже в трехкомнатной квартире. Квартиры с туалетами были только у меня и еще у первого секретаря райкома. Также в райкоме был туалет. Даже в райисполкоме туалет стоял на улице. Когда я перешел работать в райисполком, то «по блату» ходил в туалет райкома партии, как бывший второй секретарь райкома.
Мы построили газопровод за четыре года, газифицировали город… Когда я туда приехал, там жили одни якуты – 9 тысяч якутов, да я с женой. В Вилюйске было 72 «котёльни», как говорят якуты, мы построили первые «котёльные» на газе и еще много чего построили – и медицинские объекты, и школы, и первый детский дом. Жена в том детдоме завучем стала работать…
Было как раз начало демократии, и мне предложили выдвинуть свою кандидатуру в мэры Якутска. 1988-й год, я прихожу на встречу с избирателями. Я не знал, что про меня уже пустили слух: Бородин – якут, племянник первого секретаря Прокопьева, надо его завалить. Я выхожу к избирателям, говорю: «Здравствуйте, я – Бородин». Полторы минуты – не 20 и не 30 секунд – а полторы минуты – гробовое молчание. Очень они удивились, что я не якут…
Ну, избрали меня председателем горисполкома, как сейчас говорят, мэром. В 1990-м году к нам приехал Б. Ельцин, посмотрел на наше хозяйство и сказал, что Якутск – это город с кишками наружу… Под нами – 450 метров мерзлоты, весь город – на метр двадцать над землей на сваях, телекоммуникации – на сваях, канализация – на сваях, вода – на сваях, тепло – на сваях, все – на сваях… Когда Ельцин это увидел, он так и сказал: «Город с кишками наружу», Потом он пригласил меня в Москву. – Павел Павлович, а Вы так и не ответили, пригодился ли вам опыт штукатура, маляра, плотника, механика, водителя в вашей дальнейшей карьере? – Все, чего мне удалось в жизни добиться, это благодаря работе. В 6 лет я начал пропалывать грядки, в 9 лет толкал вагонетки, а в 15 лет разгружал вагоны… А вы знаете, очень хорошая система подбора кадров была при коммунистах. Человек, каким бы он ни был талантливым и даже гениальным, прежде чем стать высшим руководителем, нуждается в практике – и территориальной, и отраслевой, и региональной. Я не имею в виду, что наших сегодняшних министров обязательно отправлять в Якутию или Магадан, но человек в любом случае должен поработать где-то на территории.
Я помню, когда исполняющий обязанности премьер-министра Егор Тимурович Гайдар приехал к нам в Якутск и определил учетную ставку по кредитам на досрочный завоз – у нас она была 2,3 %, а Егор Тимурович поднял до 800 %. Я его спрашиваю, Егор Тимурыч, как вы считаете, каков норматив запасов для условий Крайнего севера? Тогда, кстати, из 146 миллионов населения Советского Союза 21 миллион жил в условиях Крайнего севера, и нужно было завозить питание и товары для такой огромной массы людей на длительный срок хранения. Егор Тимурович говорит, мол, во всем мире срок – дней семь–восемь. У вас, наверное, дней 15. А у нас, заметьте, минимальный норматив запаса – 475 дней, максимальный – 720 дней. Узнав это, Егор Тимурович говорит, фу, а чего вы тогда на Севере живете? Я-то перееду, отвечаю ему, а 21 миллион останется…
Вы знаете, мы очень много сейчас говорим о разделении полномочий. Это очень просто сделано в Америке, там у муниципальных образований – 4 функции: коммунальное хозяйство, дороги, пожарная безопасность и общественная безопасность. Есть делегированные полномочия: образование, здравоохранение для обездоленных, но основных полномочий – всего 4. У губернаторов – где-то 8, у президента и министров – все остальное. Подготовка кадров для министерств и ведомств – очень серьезная и весьма сложная штука. Кадры надо готовить. С этой точки зрения, моя трудовая биография мне колоссально помогла. Когда мне приходилось принимать те или иные решения по финансово-кредитной политике, организационные решения, я ясно представлял себе ситуацию. Ведь я проходил трудовые университеты, начиная с 6 лет. – В 1993 году вы участвовали в создании Управления делами Президента и возглавили его. По чьей инициативе и для каких целей была создана эта государственная структура, вокруг которой до сих пор ходит много разных слухов? – Да, я управлял делами президента шесть лет и 9 месяцев… Знаете, раньше ведь управлений делами было десятка полтора: Управление делами ЦК КПСС, Управление делами Совета министров СССР, Управление делами Совета министров РСФСР, Управление делами Верховного совета СССР, Управление делами Верховного совета РСФСР, управления делами судов, МИДов и так далее. Когда я пришел, у меня работало 12 тысяч человек. Мы обслуживали аппарат – не правительство – а только аппарат правительства и администрацию президента – всего 3 тысячи человек: администрация – 1800, аппарат – 1200 человек. Годовой объем был 108 миллионов долларов. Но, когда я впервые пришел в кабинет к Борису Николаевичу, меня поразила неказистость сервировки: граненые рюмки и стаканы, разные тарелки, металлические вилки и ложки.
Хозяйство, которое я принял, называлось Главное социально-производственное управление администрации президента Российской Федерации. Я создал другую структуру, собранную из всех прежних управлений. Оставил 97 тысяч человек, еще 50 тысяч человек мы финансировали, то есть у меня в подчинении было почти сто пятьдесят тысяч человек. Годовой объем – не бюджет, а объем, это и кредиты по линии «Гермеса», другие коммерческие кредиты, бюджетное финансирование, стройки и т. д. – достигал двух с половиной миллиардов долларов в год. Мы обслуживали администрацию президента Российской Федерации, все правительство – не только аппарат, а все правительство, Совет Федерации, Думу, Конституционный суд, Арбитражный суд, Верховный суд, и все высшие органы власти…
Может, хоть вы напишете? Я об этом уже говорил 335 раз, но никто так и не написал. За рубежом на сто человек – один чиновник, и он получает 120 тысяч долларов в год. Он имеет возможность и квартиру снять, и дом себе построить, и т. д. У нас на 400 человек – 1 чиновник, в среднем он получает 10 тысяч долларов в год. Все необходимое раньше чиновникам поставляло Управление делами – чтобы поднять их статус, материальный уровень. Если ты стал чиновником, ты сразу получаешь и квартиру, и машину, и дачу. Ты уже не чиновник – тебя всего лишают.
Эта система была очень хорошей, у чиновника имелся стимул для работы – и основательный. На западе просто другой подход, денежный, а у нас – подход организационный, все для чиновников должны обеспечивать органы власти. – А что там была за история с Вашим арестом? – В журнале «Деловые люди» Столповский говорит, что он сэкономил на реконструкции Кремлевского дворца 900 миллионов долларов… Конечно, это не Столповский сэкономил, а все строители. Я никогда не бью себя кулаком в грудь и не говорю, что это все Бородин сделал. Я вам просто приведу примеры. Скромная реконструкция Белого дома в Вашингтоне – площадью 3,5 тысячи квадратных метров стоила 300 миллионов долларов. Реконструкция Бундестага в Берлине – 27 тысяч квадратных метров – стоила 750 миллионов долларов. Я уж не буду говорить о некоторых московских объектах, которые стоят миллиарды долларов. Так вот Большой Кремлевский дворец – 32 тысячи квадратных метров, включая 12 тысяч метров дворцовых помещений, Андреевский зал, Александровский зал, Георгиевский зал, систему аванзалов, а также ресторанный комплекс, теплоцентр, 7 коллекторов, 48 видов телекоммуникаций, специальную связь и т. д. Вся реставрация нам обошлась в 300 миллионов долларов.
Вначале московские строители предложили нам смету в 1 миллиард 600 миллионов долларов, потом снизили до 1миллиарда 400, наконец – до 1 миллиарда двести миллионов. А мы сделали за 300 миллионов. – И какие тогда были к вам претензии, не понятно? – И мне не понятно… Я думаю, это были чисто политические дела. – Ваша супруга, Валентина Александровна, занималась детскими домами еще в Якутии, в Москве она стала главой и основательницей благотворительного фонда «Отчий дом» и создательницей негосударственного детского дома. Участвуете ли вы в проектах супруги? – Да, участвую. Мы занимаемся благотворительной деятельностью, в основном жена, я тут перед ней голову склоняю, с 1975 года, то есть 30 лет. Мы начали заниматься благотворительностью, когда я получил первые большие деньги. В Вилюйске я построил первый детский дом, в Якутске я был председателем благотворительного фонда по детским домам, в Москве мы построили 2 детских дома, в Туле помогаем детским домам… Вон видите там 12 папочек, в них вся наша помощь. Мы покупаем обездоленным квартиры, операции делаем нуждающимся, машины покупаем, инвалидные коляски…
Как-то один корреспондент спросил меня, почему вы об этом не говорите? Почему об этом никто не пишет? Это сотни, это тысячи людей, которым вы реально помогли. Так мы помогаем с супругой не затем, чтобы об этом писали.
Но простые люди нам благодарны. Мы привозим на операции людей из Якутска, Магадана, Владивостока, в Липецке реконструировали две больницы, пять детских домов в Беларуси… Не только мы, помогает очень много людей: Евгений Гинер, президент ЦСКА, он построил детдом в Одинцово, Юдашкин… Помогали и раньше банкиры, предприниматели. Когда я был большим начальником, все помогали. Когда я стал просто начальником, помогает тоже очень много людей, но простых людей…
Такой был случай. Когда мы с женой построили первый детский дом, и там появились первые 48 детишек, пришел один человек. Не очень хорошо одетый, дает жене пакет и говорит, я прочитал про вас, принес вам деньги. Она отвечает, вы, пожалуйста, поднимитесь на второй этаж, у нас там бухгалтерия, там деньги оприходуют. Он говорит, вы знаете, я вам верю, я сам детдомовец. Заплакал, пакет оставил и убежал… Вот таких людей огромное количество сейчас в России…
Конечно, очень нужна государственная программа по детским домам. У нас сегодня не 700 тысяч бездомных детей, их гораздо больше, больше, чем после революции – около 3 миллионов… А государство ни одному нашему детскому дому не дает ни копейки. Ни копейки! – Ваша семья многодетная, хотя родная дочь одна – Екатерина… – Они все наши. У нас 5 детей, уже 4 внуков, и они все наши. – Понял. Вопрос исчерпан. Тогда еще один, последний вопрос. Вы являетесь президентом команды «Торпедо», сами профессионально играете в футбольном клубе «Ильинка», и, говорят, даже забили голов больше, чем Пеле за свою карьеру. – Я в прошлом году встречался с Пеле. Спросил его, сколько он забил голов? Он сказал, что начал играть в 6 лет и за всю свою карьеру забил 1292 гола. Я ему говорю, вы знаете, господин Пеле, я начал играть в футбол в 46 лет и уже забил 4500 голов. Тогда я спрашиваю, господин Пеле, вы в каких матчах забивали? Он говорит, во всех – и в официальных, и в товарищеских. А я ему, я – только в официальных. Пильгую я забил 5 голов. Дасаеву забил 4 гола. Я спрашиваю, господин Пеле, а вы забивали Пильгую? Он говорит, нет. Я спрашиваю, а Дасаеву вы забивали? Он говорит, нет. Тогда Пеле меня спрашивает, вы под каким номером играли? Я говорю, под десятым. Он удивляется, и я под десятым.
В чем мое искусство? Я успеваю так ловко встать у ворот, что мяч от меня отскакивает в ворота.
У нас играют 2 олимпийских чемпиона Лосев и Гарлукович, Гаврилов, Зюзин. Нашей команде «Ильинка» уже 12 лет, мы держимся вместе. Мы дважды завоевали Кубок Мэра, Кубок Президента, международные кубки завоевывали. Каждую среду и субботу с 8 утра – официальный матч на стадионе «Труд». Это святое…