НА ГЛАВНУЮ
Архив:
 

НАША ВЛАСТЬ: ДЕЛА  И ЛИЦА №10 (45) 2004

РЕГИОНЫ
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ

Конец заоблачного пиара

Eще недавно было в России место, где желающие могли стремительно сложить голову либо прославиться. Генерала МВД Геннадия Шпигуна и полномочного представителя президента России Валентина Власова здесь похитили. Генерал Анатолий Романов, командовавший Объединенной группировкой федеральных войск, по сей день едва жив после тяжелейшего ранения. Одному из преемников Романова, генералу Валерию Баранову, ампутировали ногу.
Для более удачливых людей здесь находился «источник силы», откуда на всю страну проливались известность с узнаваемостью — качества, определяющие политический рейтинг. Виктор Казанцев стал первым полпредом в Южном федеральном округе, Владимир Шаманов — ульяновским губернатором, Геннадий Трошев — советником президента, Владимир Путин — президентом РФ.
А кто не слышал о президентах Мурате Зязикове и Эдуарде Кокойты? Управляемые ими территории в экономическом и демографическом плане заметно уступают таким городам, как Смоленск и, соответственно, Елец, — зато слава почти всемирная!

Самые бедные
После серии терактов, кульминацией которых стала бесланская катастрофа, власть, кажется, прозрела. Во всяком случае, полномочным представителем президента РФ в Южном федеральном округе и одновременно руководителем федеральной комиссии по Северному Кавказу стал сам автор административной реформы Дмитрий Козак. Никогда еще прежде «кавказское направление» не возглавлял столь близкий к главе государства человек.
По-видимому, и без того известный всей стране Козак не заинтересован в «высокогорном пиаре» и понимает, что Северный Кавказ — не партизанский край, существующий ради карьеры командиров карательных отрядов. И это не тот регион, которым смогут эффективно руководить марионетки в генеральских погонах. Средняя зарплата в республиках Северного Кавказа в 1,5—2 раза ниже среднероссийской, а безработица — в 2—7 раз выше. Конечно, эти цифры не учитывают доходов и рабочих мест в наркотрафике, производстве «паленой» водки и контрабанде оружия. Однако очевидно, что большинство горцев заинтересовано в легальных рабочих местах.
Впрочем, экономическая отсталость всегда была присуща региону. Ислам и низкая грамотность не позволяли контролировать рождаемость, а пригодной для обработки земли в горах мало. Многочисленные семьи жили очень скудно, и бригады кавказцев разъезжали по Союзу, предлагая свои услуги в качестве строителей — главным образом в краях с северными надбавками. Так, Руслан Гелаев шабашил в советские годы на болотистом севере Омской области, а в «независимой Ичкерии» выбился в число ведущих полевых командиров (этому способствовало происхождение его матери из тейпа зумсой, который иначе называют «грузинскими чеченцами»: зумсойцы населяют горные массивы по обе стороны границы с Грузией, и на протяжении семи лет Гелаев хозяйничал в Панкисском ущелье, откуда совершал налеты на Чечню, Абхазию, Ингушетию).
Как ковался менталитет
В разные века переселенцев из предгорий Алтая называли по-разному: гунны, кипчаки, хазары, татары, монголы. Устремляясь на запад, они увлекали с собой встречавшиеся по пути другие орды и в конце концов достигали кавказских хребтов. По мере дальнейшего продвижения кочевники частично оседали в здешних ущельях. Шли века, и в каждой пропасти образовывалось сообщество нескольких родовых союзов со своим названием и диалектом. Родственные кланы, проживавшие в нескольких сообщающихся между собой пропастях, составляли народ. Неприступные перевалы настолько надежно изолировали людей, что даже религию в соседних поселениях зачастую исповедовали различную: где-то христианство, чаще ислам, а одновременно и «старое доброе» язычество.
Особенности среды обитания не могли не сказаться на горском характере, породив такие его черты, как равнодушие к наукам, недоверие к чужим, мстительность и воинственность. Сей феномен можно образно назвать «психологией цыганского табора», хотя никакого отношения к горам цыгане, конечно, не имеют. В рамках табора цыгане — порядочнейшие люди и никогда не возьмут чужого. Но надуть, обокрасть человека за пределами табора многие считают нормальным и даже похвальным делом.
Веками ватаги абреков грабили в горах «чужих», порождая непрерывную череду актов кровной мести. Люди перебирались из обычных хижин в каменные башни с бойницами, которые и сегодня зловеще украшают горные пейзажи. Чтобы хоть как-то обуздать волну насилия, представители разных племен стали заключать соглашения о дружбе и взаимопомощи — появилось куначество. Вот где таится исток «традиционного горского гостеприимства», миф о котором был растиражирован в советские годы! Правда, еще в старину обычай кровной мести был модернизирован: появилась возможность не убивать обидчика, а получать с него «репарации» — скот и зерно. Позднее такой порядок распространился даже на клятву верности, принесенную на Коране: за мзду мулла может ее отменить. Неудивительно, что горцы дают взятки и предают друг друга с поистине виртуозной легкостью.
Столкновение примитивного горского самоуправления с бюрократической машиной самодержавия породило Кавказскую войну. Полвека цари прогоняли своих солдат и офицеров через «естественный горный полигон» — до тех пор, пока не победила цивилизация более высокого уровня. В целом это принесло облегчение горским племенам, поскольку кровная месть была поставлена вне закона, а роль арбитра в межклановых спорах взяла на себя колониальная администрация.
Резкое ослабление советской государственности на пороге 1990-х продемонстрировало, что мир в горах по-прежнему нуждается в железной руке центра. Уголовники и исламские фанатики Азербайджана развязали террор против русскоязычного населения, после чего эта страна увязла в войне с Арменией. В Грузии бесноватый Гамсахурдиа лишил статуса автономий Южную Осетию с Абхазией и организовал геноцид осетин (геноцид абхазов не удался только потому, что их защитили другие кавказские народы). Турецкая спецслужба Milit Istihbarat Teskilati (Национальная разведывательная организация) перебрасывала в Чечню оружие в обмен на героин братьев Басаевых. Северная Осетия находилась в состоянии необъявленной войны с Ингушетией. Группировки разных народов и кланов рвали на части Дагестан, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию.
Казалось, вслед за Закавказьем Россия вот-вот лишится всего Северного Кавказа. Пребывавшие в растерянности и депрессии после окончания холодной войны кадровые военные воспряли: у России появился не вероятный, а самый что ни на есть реальный противник. А вместе с ним — шансы на продвижение, ордена, трофеи. Вдобавок некоторые чины смекнули, что в горах можно навсегда упрятать свидетельства былых хищений. Штатское окружение президента Ельцина также было заинтересовано в «маленькой победоносной войне», дабы отвлечь внимание граждан от бойкой приватизации общественного добра горсткой «назначенных миллиардеров».
Ставку сделали на тейпово-религиозную оппозицию дудаевскому режиму (подробнее об устройстве чеченского общества см. в №3 «НВ»). Однако оппозиция оказалась слаба, а армия разложена дедовщиной и коррупцией. России пришлось пройти через позор Хасавюртовского «мира», прежде чем мятежная республика вновь была взята под контроль.
Ненависть к «Русне» и «русистам» (терминология Шамиля Басаева) в горной-непокорной Южной Чечне пропитала сознание народа. Этому способствовали иные военные, а еще больше — милиционеры. В ходе «зачисток» они грабили чеченцев, а позднее оценили выгоды старинного кавказского бизнеса — торговли аманатами. Неудивительно, что многие горцы воспринимают россиян и их местных сторонников в качестве кровников. Сегодня пацаны 11—13 лет, не окончив ни единого класса школы, свободно обращаются с пистолетами, автоматами, гранатометами и за несколько тысяч рублей заминируют что угодно.
Три беды высокогорья
Главная беда всего Северного Кавказа заключается в повальных воровстве и мздоимстве. Бюджеты Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии формируются из средств федерального центра на 70%, Дагестана — на 80%, Ингушетии — на 90%, а Чечни — почти на 100% (по крайней мере так было до августовского обещания президента Путина оставлять республике доходы от нефти). Значительная часть этих денег с удивительным постоянством исчезает в неведомых черных дырах, невзирая на гневные окрики Москвы и возмущение местной оппозиции (т.е. кланов, удаленных от кормушки).
Ахмада Кадырова не уберег даже сын. «На наших плечах огромная ответственность, ведь сколько раз президента пытались запугать, — говорил Рамзан Кадыров незадолго до трагедии 9 мая 2004-го. — Но мы его в обиду не дадим. Для его безопасности созданы все условия...» Судя по обстоятельствам убийства Кадырова, врагам удалось подкупить кого-то в его ближайшем окружении. А Беслан? По дороге в город боевики преспокойно миновали несколько блок-постов милиции, которые до захвата школы ежедневно собирали по 500 рублей с каждого контрабандного бензовоза из Чечни.
Без победы над тотальной продажностью угли терроризма будут тлеть здесь сколь угодно долго, то и дело залетая в другие регионы и раскачивая и без того довольно утлый челн российской государственности.
Вторая беда — застарелая, ставшая практически традиционной вражда между отдельными народами. После нейтрализации ваххабитского подполья и ликвидации в феврале 2004-го Руслана Гелаева Дагестан, казалось, должен был стать более безопасным, однако этого не произошло. По-прежнему гибнут в терактах высокопоставленные чиновники — то борются за лидерство даргинцы и аварцы, самые многочисленные народы республики. Руководители ряда северных районов открыто отказываются подчиняться Магомедали Магомедову, главе официальной Махачкалы. Теперь, после Беслана, и осетины намереваются за гибель своих детей «брать кровь» ингушей, которых не без оснований считают ветвью единого с чеченцами вайнахского народа. Дело в том, что среди 32-х захвативших школу террористов абсолютное большинство составили именно вайнахи (по некоторым данным, 14 чеченцев и 9 ингушей).
Относительно стабильными на Северном Кавказе являются Адыгея во главе с Хазретом Совменом и Кабардино-Балкария, где у власти вот уже третий срок подряд находится Валерий Коков. Основным же возмутителем спокойствия в регионе остается Грузия, которая отчаянно пытается вернуть Южную Осетию и Абхазию. Режим «белого лиса» Шеварднадзе устраивал с этой целью вооруженные провокации силами гелаевской банды. Молодой националист Саакашвили, похоже, использует в тех же целях грузинских силовиков.
Однако даже теоретически не понятно, на каких условиях Южная Осетия и Абхазия вернутся в состав Сакартвело, которая оказалась явно недостойна свалившейся на нее независимости. Уровень жизни здесь сопоставим с бедными африканскими странами, и добровольно стать гражданином столь «развитого» государства захочет разве что безумец.
И здесь мы добрались наконец до самого сложного. Как создать в аграрном регионе тысячи престижных рабочих мест? Легальный частный бизнес сюда не придет, это однозначно. Немногочисленные предприятия советского военно-промышленного комплекса пребывают в полном упадке. Русские специалисты давно мигрировали, а с местными «кадрами» каши не сваришь, ведь даже «схеме» печально известных «чеченских авизо» горцев научили ушлые люди из Москвы. В регионе 1,5—5,5% лиц старше 15 лет не имеют начального образования, тогда как в среднем по России этот показатель не превышает 1%.
Большие хлопоты
Несомненно, российское руководство видит недееспособность Саакашвили, которому вскружили голову «революция роз» и падение режима Абашидзе в Аджарии. По-видимому, единственным выходом для Сакартвело будет в исторической перспективе присоединение к России, как в 1783—1804 годах. Тогда Россия восстановит свою границу с Турцией и выйдет на границы с Арменией и Азербайджаном. Излишне говорить, что такое развитие событий полностью отвечает геополитическим интересам нашей страны. Однако произойдет это не ранее, чем улучшится экономическая и политическая ситуация на российском Кавказе.
Не слишком-то склонному к компромиссам либералу Дмитрию Козаку предстоят очень большие хлопоты, особенно с учетом того, что ему, человеку не местному, будет трудно постичь психологию горцев и договариваться с ними (Д.Н. Козак родился в Кировоградской области Украины, а учился в Ленинграде). Но это, как говорится, «службишка, а не служба»: проблему новый полпред в ЮФО может «спрофилактировать», расставив на ключевые роли в своей команде русских интеллектуалов кавказского происхождения.
Другая проблема кроется в непростых отношениях Козака с силовиками в окружении президента Путина, а ведь только с их помощью можно одолеть коррупцию и кумовство, которые пронизывают Кавказ. Весьма вероятны также трения полпреда с армейским командованием, которое, по различным свидетельствам, имеет в Чечне нелегальный нефтяной бизнес. Впрочем, эта проблема для Козака также может оказаться «службишкой», если президент Путин добьется от министра обороны и начальника генштаба безусловной поддержки нового своего полпреда в ЮФО.
Вот это уже «служба» — справится ли с ней Дмитрий Козак? Ответа не стоит ждать в ближайшие месяцы — так быстро ни один управленческий гений не распутает клубок кавказских проблем. Запасемся терпением: уповая на лучшее, будем — с учетом национального опыта — готовиться к наихудшему.
Александр ЧЕРНИЦКИЙ