НА ГЛАВНУЮ
НАША ВЛАСТЬ: ДЕЛА И ЛИЦА №10 (45) 2004 |
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЦЕНТР
ЭКСПЕРТИЗА
Какова «свежесть» нашей демократии?
| «Осетрину прислали второй свежести», — сообщил буфетчик. «Голубчик, это вздор!» «Чего вздор?» «Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!» Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита» |
| Предстоящие переход на пропорциональное формирование Госдумы и выборы губернаторов законодательными собраниями регионов по представлению Кремля вызвали бурю суждений о поражении российской демократии и даже о полном ее крахе. Впрочем, общество и прежде довольно негативно оценивало демократию отечественного «разлива». Так, на вопрос «Как вы считаете, демократия, в первую очередь, это...» почти четверть респондентов ответили: «Власть народа». А когда тех же людей спросили «Как бы вы оценили возможность граждан России влиять на принятие важных решений в стране, на действия властей?», абсолютное большинство (69%) признало фактическую независимость власти от народа. |
 |
 |
Самым лаконичным оказался публицист Александр МИНКИН: «Состояние демократии плохое. Потому что нет независимого суда и честных выборов. Хотя вообще-то для неудовлетворительной оценки демократии достаточно лишь отсутствия независимого суда. Когда такой суд есть, всегда можно доказать, что выборы — нечестные».
Иначе расставила акценты доктор философских наук Елена ШЕСТОПАЛ, которая также была немногословна: «Состояние демократии крайне неблагополучное, но иначе не может быть, так как не решены вопросы выживания страны. У современной демократии двусторонняя угроза: действия власти и внешние влияния. Сейчас идет активный пересмотр основных концепций демократии. Можно ли ущемлять права человека, к примеру, до-смотрами, если от этого зависит безопасность граждан? Поэтому происходит отход от задач, которые ставят либеральные реформаторы. Демократические свободы можно будет восстановить только после формирования в стране зрелого гражданского общества».
Предлагаем вашему вниманию мнения других участников нашего заочного «круглого стола».
В ПОЛИТИКЕ НЕ ПОКУПАЮТ, А ВЫБИРАЮТ
Российское демократическое движение, в том виде, в каком оно существовало с начала 1990-х годов, закончилось. Это обидный факт, но его необходимо признать, чтобы начать возрождение демократии в России.
 |
В начале 1990-х годов власть совершила стратегическую ошибку. Реформы, объявленные либеральными и демократическими, шли за счет сокращения социальной поддержки, фактически за счет демократии. В какой-то момент был выбран стратегический курс на «всеобъемлющий рынок», который сам все урегулирует и установит. В общем-то рынок с этой задачей справился, ведь и Великая депрессия в США была результатом достижения рыночного равновесия. Мы только забыли, что рыночные механизмы не имеют морального измерения, они безразличны к нуждам людей.
Рынок не может быть справедливым или несправедливым, он может быть только эффективным или неэффективным. Мы все время обращались к западным примерам, но на Западе нет абстрактного рынка, там есть социальная рыночная экономика, механизм очень тонкий и очень сложный, сам собой из чистых рыночных механизмов не вырастающий. У нас же ход реформ (особенно методы проведения приватизации и мгновенное обесценивание вкладов всего населения) фактически блокировал создание социального рыночного хозяйства, а значит, и строительство развитой либерально-демократической политической системы.
И третья группа причин — это персональные амбиции лидеров демократического движения, помноженные на их идеологические различия. Помимо того, что Явлинскому и Чубайсу было сложно договориться на личностном уровне, они еще и по-разному понимали демократию. Для Чубайса демократия — это скорее инструмент для поддержания рыночной экономики, для Явлинского (как и для меня) демократия сама по себе есть безусловная ценность, защищающая свободу человеческой личности.
Все вышеперечисленное, безусловно, ослабляло демократическое движение. В этой ситуации силы, считавшие себя демократическими, поддались искушению политических технологий вместо того, чтобы заниматься реальными проблемами гражданского общества. Какое-то время такой подход давал определенный результат: демократам удавалось имитировать видимость влияния на общество и получать необходимые проценты на выборах.
Однако с приходом к власти Владимира Путина в отношении людей к политическим технологиям произошло принципиальное изменение. Людям так долго предлагали эти технологии вместо реальной политики (а реальная политика — это реальное общение людей по поводу власти — не с властью, а именно по поводу власти), что они просто сделали не политический, а технологический выбор. Избиратели проголосовали за самую эффективную технологию — за административный ресурс. Здесь-то «вдруг» и обнаружилась вся слабость демократического движения, отягощенного бременем прежних ошибок. В результате произошел «электоральный дефолт» и обрушение политического рынка. Этот дефолт в первую очередь «обесценил вклады» демократов и коммунистов, однако скажется он и на многочисленной армии политтехнологов. Последние могут попросту остаться без работы: зачем платить деньги за изысканные «технологические кружева», когда все решает примитивная «административная мешковина».
Выход из этой ситуации только один: повернуться наконец лицом к гражданскому обществу, а не сетовать бесконечно на то, что оно у нас слабое и не развитое. Начнем с того, что оно у нас есть и живет своей жизнью, пытаясь как-то приспособиться к современным условиям. Это реальное общество с реальными проблемами. И не нужно отгораживаться от него политическими технологиями: помимо того, что это недостойно, это уже и неэффективно.
Если политика есть искусство возможного, то демократы-политики в современной России возможны только как выразители реальных интересов реального гражданского общества. Но для этого разуверившихся людей нужно вновь убедить в том, что политика — это не рынок, в политике не покупают, а выбирают. Задача сложнейшая, но без ее решения у реальной демократии в России нет будущего.
Ирина ХАКАМАДА, председатель оргкомитета по созданию демократической партии «Свободная Россия», кандидат экономических наук, доцент
ДЕМОКРАТИЯ В РОССИИ БЫЛА РАССТРЕЛЯНА В 1993 ГОДУ ТЕМИ, КТО ЗОВЕТ СЕБЯ ДЕМОКРАТАМИ. НЕ ПАЛАЧАМ ОПЛАКИВАТЬ СВОЮ ЖЕРТВУ
За последние 15 лет российские демократы полностью скомпрометировали понятие «демократия» в глазах российского общества, превратив его в синоним хаоса, произвола, разрушительного, а порой и кровавого торжества низменных инстинктов, безответственности и безграмотности.
 |
Демократия нужна не потому, что она наиболее приятна для образованной и обеспеченной части общества, но потому, что она обеспечивает наиболее эффективное управление и, соответственно, наибольшую конкурентоспособность общества, а значит, и наибольшее благосостояние его членов. На разных этапах развития общества такая жизненно необходимая, содержательная демократия достигается различными способами, которые могут и не соответствовать формальным критериям демократии, адекватным лишь высокому уровню его развития.
Попытки перескочить через ступеньки и внедрить в недостаточно зрелое общество формальные демократические стандарты, соответствующие уровню современных развитых демократий, — в том числе и такие, как парламентская республика, четкое разделение властей, независимость СМИ от государства и т.д., — нарушают естественный процесс его развития и ведут либо к возникновению жестокой диктатуры, либо к обрушению в хаос.
России необходимо постепенное, органичное развитие демократических институтов, при котором они обеспечивают повышение эффективности общественного управления и укрепление конкурентоспособности страны. При этом первичными являются экономические изменения, обеспечивающие устойчивый рост благосостояния граждан, а не политические эксперименты, какими благородными побуждениями они бы ни вдохновлялись. Необходимо сознавать, что демократия в формальном, западном понимании этого слова устойчива и эффективна, лишь если она вырастает из массового, повсеместного благосостояния.
Униженные и оскорбленные люди склонны применять формально демократические институты для мести, а не для созидания, и из-за концентрации всех сил на обеспечении простого выживания, как правило, физически не имеют возможностей в полной мере осознавать последствия решений общенационального масштаба, в принятии которых они вовлекаются этими институтами. Поэтому плач сегодняшних демократов по демократии, якобы уничтоженной Путиным, омерзителен и аморален, ибо демократия была предана ими в 1991 году и расстреляна ими самими в 1993-м. Другое дело, что Россия, по-видимому, даже тогда (а с того времени колоссальная деградация российского общества очевидна) была не готова к западным механизмам и инструментам демократии, не доросла до них и, соответственно, могла применять их лишь в искаженном и извращенном виде — не на пользу, а во вред себе.
Сегодня Путин устраняет всего лишь демократические декорации, утратившие смысл еще в конце 1990-х. Проблема в том, что делает он это крайне некачественно, порождая множество дополнительных рисков (в том числе управленческих и геополитических). Главная же беда в мотивации: правящая силовая олигархия устраняет демократические декорации не для авторитарной модернизации общества, но для его грабежа (у нее просто мотивация другая в силу самой ее природы). Но это к обсуждаемой теме демократии уже не относится.
Михаил ДЕЛЯГИН, председатель президиума — научный руководитель Института проблем глобализации, доктор экономических наук
ОТ ДЕМОКРАТИИ К... ОРДОКРАТИИ
Демократия как форма отправления власти возникает с целью представления в верхах интересов народа. Специфика же реализации демократии определяется конкретными историческими условиями, особенностями социальности. На современном этапе воплощение демократии в России в контексте мировых тенденций означает усиление роли державного начала одновременно с достижением национального единства.
 |
Догосударственное состояние — деспотическое общение — потестарная власть, опирающаяся на прямое, непосредственное могущество (потестарная власть предводителя семейной общины базировалась как на его авторитете, так и на принуждении вплоть до лишения нарушителя жизни. — Прим. ред.).
Государственное состояние — политическая организация, основанная на кодификации норм, формализации взаимообязательств и их исполнения (подробнее см.: Ильин В.В. Государство // Полис. 1994. №1).
Государственное состояние неуклонно эволюционирует по линии смягчения, нейтрализации политарных — силовых — выбросов государственности. Последнее воплощается в непременном демократизирующем дроблении статусов власти и социальности. Статус власти: деспотия (тирания) — абсолютизм — полицеизм (попытка достижения прогресса насилием. — Прим. ред.) — конституционность — правовой строй — социальное государство — культурное государство. Статус социальности: лицо — корпорация — сословие — этнос — нация.
В итоге упрочаются формы непосредственной и представительной демократии. Первая — раритет социальности, реализуется на узком гражданском пространстве замкнутого полиса (античные городские структуры) или осажденной крепости (Парижская коммуна) и ныне трудно выполнима ввиду затратности (дорогостоящие общенародные референдумы, плебисциты), а также неоперативности управленческих решений.
Вторая — реалистичная модификация народовластия осуществляется через институт делегирования полномочий, заявления, проведения интересов выборщиков. Невзирая на изъяны (квотируемое представительство по неотражающим умонастроения электората партийным спискам), именно эта разновидность демократии является доминирующей. Однако полагать, будто в своем развитии государственность, с необходимостью проходя указанные стадии, влечет упрочение представительной демократии, было бы столь же верно, сколь и ошибочно.
Прогрессистский порыв возвести «здание государства исключительно на принципах разума» (В. Гумбольдт) идейно и психологически привлекателен. Беда в том, что он несбыточен. Созиданию счастливого (совершенного) общества препятствуют естественные возможности: развитые страны не имеют ресурсов, развивающиеся страны — капиталов.
Контрапункт жизни составляет реальность: наше существование оплачивается тем, чего мы безвозвратно лишаемся. Ломаются природные основы бытия, разрушается естественная среда обитания. В такой обстановке усиливается геополитическая неоднородность мира: увеличивается конфликтогенность в отношениях между относительно незаселенными странами — обладателями сырья, запасов, угодий, неосвоенных территорий и всеми остальными, в первую очередь перенаселенными странами. Утрачивает справедливость положение: будущее за высокими технологиями. Применительно к дефицитному миру оно корректируется так: будущее за высокими технологиями, оседлывающими естественные ресурсы. По мере убывания последних ценность их (безотносительно к технологиям) стремительно возрастает.
Сверхценность дефицитного мира — жизненные пространства, не успевшая стать историей география. Борьба за нее составит осевой аспект блокообразования, регионального взаимодействия, международной жизни. Не идеология, не экономика, не культура будут яблоком раздора в действительности. Им станут относительно разреженные, неосвоенные, незаселенные жизненные пространства. Силовые противоборства между нациями-государствами расположатся поблизости от них. Это и будут потенциально горячие точки мира.
Перед лицом перспективы глубоких геополитических разломов, обострения борьбы дифференцированных по национально-государственному признаку сегментов человечества за жизненные пространства наблюдается свертывание демократии на фоне усиления ордократических функций государства.
То, что позволяет народам выживать в ужесточающихся условиях усиливающейся конкуренции, — есть держава, мобилизующая, согласующая действия масс государственная организация. Управление людьми не может быть заменено управлением вещами. Тем более далеко не в радужном грядущем. На этом основании в противоположность марксистско-ленинским грезам об убывании роли государства по мере исторического развития мы формулируем закон возрастания роли государства в современном мире. Национальное государство осуществляет контроль природных богатств; оно снабжает народы гарантиями выживания.
Виктор ИЛЬИН, доктор философских наук, профессор