за рубежом
терроризм

ВРЕМЯ СПЕЦСЛУЖБ

 1. На ступенях истории

Понятия «террор» и «терроризм» произошли от латинского terror, что означает «страх», «ужас». В конце XVIII века это слово — действительно с ужасом! — повторяла аристократия всей Европы. Во Франции шла Революция, и ножи гильотин отсекали одну голову за другой. Жирондисты, якобинцы, термидорианцы казнили благородных приверженцев монархии и, что особенно показательно, друг друга. Террору положил конец Наполеон Бонапарт, который тут же приступил к захвату Европы.

Настоящая террористическая охота велась на императора Александра II, покончившего с крепостничеством и освободившего балканских славян. После серии неудачных покушений в 1866, 1867, 1879 и 1880 годах государь был разорван бомбой народовольцев 1 марта 1881-го. Его сын Александр III свернул начатые отцом реформы: так терроризм столкнул Россию с пути к европейскому процветанию, и впереди замаячил кошмар революций.

Опыт народовольцев переняли экстремисты по всему свету. Жарким днем 28 июня 1914 года боевики из сепаратистской организации «Молодая Босния» застрелили в Сараево наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда, что послужило поводом к Первой мировой войне. В ней погибли 10 и были искалечены свыше 20 миллионов человек.

Никто не знает, как сложилась бы история современности, если бы 22 ноября 1963 года Ли Харви Освальд промахнулся или ему помешали бы телохранители. В далекой Москве убийство Джона Фицджералда Кеннеди подтолкнула сталинистов к отстранению от власти Хрущева, а новый президент США Линдон Джонсон вверг свою страну во вьетнамскую войну.

4 ноября 1995 года студент Игаль Амир хладнокровно разрядил пистолет в премьер-министра Израиля Рабина, что было «ответом» правых еврейских радикалов на мирное соглашение Ицхака Рабина с арабскими террористами. Бездарное поведение охраны Рабина подействовало на службы безопасности всей планеты, как отрезвляющий душ: после Рабина от руки террориста не погиб ни один национальный лидер.

К концу ХХ века государства научились надежно охранять первых лиц, а террористы окончательно сделали своими мишенями случайных людей: это куда дешевле и проще охоты на высокопоставленных особ! Эффект же достигается нешуточный: страх, а то и паника сеется не среди единичных VIP’ов, а среди миллионов. В странах с высокой террористической угрозой граждане оценивают работу руководства прежде всего с точки зрения безопасности, и даже экономика отступает на второй план. Так, в 1992 году левые партии победили в Израиле не потому, что несли социализм, а благодаря намерению заключить мир с Организацией освобождения Палестины. Это обещание было выполнено, однако спустя четыре года левые потеряли власть, поскольку не справились с появившимся в 1993-м терроризмом арабских самоубийц. В 1999-м левые вновь пришли к власти, хотя при правых страну охватил невиданный экономический подъем: на сей раз народ поверил, будто левые замирят арабов территориальными уступками. Уступки обернулись террористической войной, и левые спустя всего лишь полтора года проиграли на досрочных выборах.

Аналогичная ситуация сложилась и на другом конце Земли — в многострадальной Колумбии, старейшей демократии южноамериканского континента. Причем конфликт там, в отличие от Израиля, не меж-этнический и не межконфессиональный: убивают друг друга добрые католики, принадлежащие к единому народу. За последнюю четверть века президенты Сезар Турбай, Белисарио Бетанкур, Вирхилио Барко, Эрнесто Сампер, Андрес Пастрана, Альваро Урибе поочередно обещали либо переговоры с террористическими группировками, либо безоговорочное их уничтожение. При этом партийная принадлежность лидеров не имела никакого значения, ибо любое колумбийское правительство состоит из дружной двухпартийной коалиции либералов и консерваторов. Обильное кровопролитие продолжается по сей день, и ни один колумбийский президент не был переизбран на второй срок.

2. В Москве сравнительно безопасно. Пока...

Последнюю по времени победу над терроризмом одержала Великобритания, головной болью которой на протяжении 30 лет оставался конфликт в Северной Ирландии. К началу 1990-х Ирландская республиканская армия (ИРА) даже перешла на самоокупаемость — за несколько лет до появления «хозрасчетной» империи «Аль-Каиды»! В собственности боевиков находились увеселительные заведения и часть шоу-бизнеса, а контрабандным оружием ИРА готова была снабдить целую армию. Террористы зарабатывали около 9 миллиардов долларов в год — бюджет небольшого государства! Однако британской и американской администрациям удалось буквально «перекупить» главарей ИРА астрономическими инвестициями в экономику Ольстера, и в XXI столетии эта часть Соединенного Королевства «ведет себя» довольно мирно.

К счастью, в России террористическая угроза невысока: вероятность пасть жертвой теракта в Москве ничтожно мала по сравнению с Иерусалимом и уж тем более с Боготой. Именно по этой причине забуксовавшая контртеррористическая операция в Чечне и взрыв в московском метро не помешали Владимиру Путину повторно выиграть президентские выборы. Наши граждане оценивают работу руководства прежде всего по состоянию дел в экономике, а не в безопасности. Сейчас власти важно точно определить: что следует и чего не следует заимствовать из мирового опыта, дабы терроризм не стал повседневной проблемой за пределами Чечни?

Бросается в глаза формальное сходство чеченской ситуации с палестинской: тут и там живущие в горной местности мусульмане «обижены» представителями других этносов и религий. А ведь с точки зрения ислама мир состоит из двух частей: Дар аль-ислам и Дар аль-харб. Первая часть включает в себя все области, которыми правят мусульмане. Вторая часть состоит из областей, которые находятся в руках «неверных». Распространение ислама на Дар аль-харб является предписанием шариата, поэтому Дар аль-ислам находится с ней в состоянии джихада: само название Дар аль-харб переводится с арабского как «Земля войны». Она не имеет права на существование и должна быть либо отвоевана мусульманами, либо «неверные» должны принять ислам. Самый непримиримый и первоочередной джихад должен вестись за возвращение в состав Дар аль-ислам территорий, которые уже побывали прежде в руках «правоверных», но были отняты у них, т.е. как Чечни, так и Палестины. Недаром в Чечне орудуют арабские террористы, а чеченцы не раз обещали отправиться на помощь единоверцам то в Афганистан, то в Палестину, то в Ирак, хотя дальше слов дело не пошло.

Однако жители Чечни столетиями жили не столько по шариату, сколько по адату — своду неписаных правил, связанных с культом предков. Споры разбирает обычно не мулла, а старики, которые придерживаются традиций, сложившихся под влиянием краткой эпохи христианизации и многих веков язычества. В горах и сегодня можно встретить деревянные или каменные фаллосы, которым бесплодные женщины демонстрировали обнаженную грудь, вымаливая ребенка. К тому же чеченцам вовсе не нравится, что завезенный саудитами в середине 1990-х ваххабитский ислам запрещает музыку, карак (самогон), свадебные церемонии.

Совершенно уникальной является предыстория палестинского конфликта. В канун провозглашения Израиля в 1948-м лидеры палестинских арабов призвали соплеменников покинуть свои дома. Британцы, тогдашние хозяева Палестины, подогнали грузовики, на которых арабы «спаслись» бегством. Соседние страны «заботливо» раскинули палаточные лагеря, где беженцам предстояло провести несколько месяцев, прежде чем вернуться в Палестину, очищенную от евреев. Когда Израиль устоял, беженцы стали восприниматься в арабском мире как ударный отряд в битве с сионистами. А основную заботу о 400 тысячах человек взяли на себя США, действовавшие в излюбленной манере «слон в посудной лавке».

На благотворительность, как на мед, потянулись тунеядцы со всего Ближнего Востока, даже из Ливии и Алжира (за 2500 км). В 1950 году число «беженцев» превысило миллион, но и после этого Америка содержала любителей дармовщины. Нигде в мире нет больше беженских лагерей, которые существовали бы свыше полувека. В 1940-е миллионы мусульман бежали из Индии в Пакистан, а миллионы индусов — в обратном направлении. Все они абсорбировались за несколько лет, и даже следов не осталось от их лагерей. Лучшей питательной среды для терроризма, чем живущие на подачки потомственные тунеядцы, нельзя себе и представить.

Как видим, никакого органического родства ситуации в Палестине и Чечне не имеют — одно лишь внешнее подобие. Израильский опыт борьбы с терроризмом исключительно полезен, но не политикам, а армии и спецслужбам. Это и «хирургические» ликвидации организаторов терроризма при помощи боевых вертолетов, и широкая агентурная работа контрразведки ШаБаК. Российским же политикам важнее знать о 12-летнем израильском опыте переговоров с ООП. Передача контролировавшихся Израилем территорий под управление этому конгломерату террористических организаций привела, как и предупреждали эксперты, не к прекращению терроризма, а к его невиданной эскалации.

Между тем «лица либеральной ориентации» с маниакальным упорством настаивают на переговорах российского руководства с беглым чеченским президентом Асланом Масхадовым. В 1996 году Россия уже провела с террористами переговоры, заключила Хасавюртовский «мир», вывела войска. После этого три года Масхадов руководил Чечней, и республика превратилась в террористический вертеп. Масхадов не только не осудил вторжения Хаттаба и Басаева в Дагестан, но выступил со своими боевиками на их стороне против федеральных войск.

А вот поучительный опыт Колумбии. На восточных склонах Анд там раскинулось кокаиновое царство размером 42 тысячи кв. километров (больше Швейцарии). Официальное его название — «демилитаризованная зона» — вызывает грустную улыбку, поскольку здесь находятся 20 тысяч до зубов вооруженных боевиков. Они разделены на «группировки», «фронты» и «колонны» во главе с командирами-команданте и носят длинное название РВСК-АН (FARC-EP): «Революционные вооруженные силы Колумбии — Армия народа». Их главная задача — охрана плантаций коки, караванов с ее листьями и готовой продукцией — кокаином.

На создание «демилитаризованной зоны» в 1998 году согласился либеральный президент Пастрана. Искренне мечтая о мире, он вывел из зоны полицейские, армейские и налоговые учреждения государства. Сей же миг главарь РВСК-АН Маруланда по кличке Снайпер провозгласил зону «освобожденной» и обложил ее жителей «революционным налогом». Бесстрашный идеалист Пастрана не пожелал понять, что мир — вовсе не то, что требуется людям из сельвы. Какое место в обществе займут тысячи боевиков, единственное умение которых — война и производство наркотиков? Народ разочаровался в Пастране и выбрал в 2002-м ультраправого Урибе, который пообещал «круто разобраться» с наркотеррористами. Точно так наши либералы-оппозиционеры не хотят уразуметь, что и переговоры с террористами, и вывод войск из Чечни ухудшат ситуацию на всем Северном Кавказе и в конечном итоге приведут к расколу страны.

3. с мерзавцами — как с мерзавцами...

Опыт замирения Ольстера является едва ли не единственным исключением в истории, когда террористов удалось подкупить. Изюминка здесь состояла в следующем: то, чего нельзя приобрести за деньги, можно приобрести за большие, ну очень большие деньги. Такие большие, что Великобритания, имеющая 5-ю экономику в мире и в 2,5 раза превосходящая Россию по покупательной способности ВВП на душу населения, вынуждена была прибегнуть к помощи США. Речь шла о мире, и власти союзных государств за ценой не постояли. Однако даже при наличии колоссальных средств было бы невозможно проецировать ольстерскую ситуацию на Чечню. В Северной Ирландии имелись обе стороны переговоров, поскольку у ИРА есть политическое крыло, оформленное в партию Шинн Фейн. У чеченских террористов политическое крыло отсутствует, переговоры вести не с кем.

Кроме того, нужно учитывать ментальные отличия. Католики Северной Ирландии давно не живут родоплеменным строем, не прибегают к кровной мести, не руководствуются шариатом или адатом, подобно чеченцам. И, наконец, самое существенное. Конфликт в Ольстере унес около 3 тысяч жизней, еще 7,5 тысяч были ранены (60% пострадавших — протестанты, 40% — католики), что несопоставимо с масштабом чеченской трагедии. Соответственно и задача российской политики несопоставимо серьезнее.

Ясно, что не существует революционных способов покончить с терроризмом за год или за два. Нет и мирового опыта, который можно было бы просто скопировать. Требуется системная, многоплановая и многоуровневая работа. Она включает в себя и борьбу с коррупцией, и перевод армии на профессиональную основу, и поднятие престижа правоохранительных органов, и воспитание бдительности граждан. Террористы действуют не в безвоздушном пространстве: кто-то предоставляет им кров, кто-то их кормит, кто-то возит и так далее.

Америка «проспала» 11 сентября 2001 года из-за утраты именно бдительности. За месяц до катастрофы ФБР располагала информацией об арабах, которые в летных школах усердно овладевают навыками пилотирования, но не интересуются при этом посадкой. ЦРУ с 1995-го знало о планах «Аль-Каиды» «уронить» угнанные самолеты на американские города. Космическая разведка, ядерное оружие, положение сверхдержавы и географическая удаленность от рассадников терроризма ввергли в благодушие асов американской разведки. Да и асами они стали в годы холодной войны.

Но и российские генералы спецслужб становились профессионалами в то же время. Сегодня «вероятный противник» другой. Психология фанатика-смертника радикально отличается от психологии американского шпиона. Не будет преувеличением сказать, что наступило время спецслужб. Не шпионить в цивилизованных и зачастую союзных странах, не «шить дела» диссидентам, не затевать «охоту на ведьм», не участвовать в политических интригах, а изучать террористический мир, подпитывающие его среды, накапливать информацию, раскладывать ее по полочкам досье, обмениваться компьютерными базами данных с коллегами и... брать за горло боевиков тогда, когда они меньше всего этого ожидают.

Да, спецслужбы все чаще станут вторгаться в личную жизнь вполне законопослушных граждан. Но ланч, как говорят те же американцы, бесплатным не бывает. За безопасность придется платить и даже поступаться некоторыми демократическими ценностями. Уже сейчас по подозрению в подготовке теракта человек во многих странах может быть задержан на 3 суток — без объяснения причин. Разве не оправдано такое нарушение демократии тем, что это задержание помешает произойти теракту и будут спасены человеческие жизни?

Поневоле вспоминаются слова Виссариона Белинского: «Приличные люди обращаются с мерзавцами как с приличными людьми; зато мерзавцы обращаются с приличными людьми как с мерзавцами». Демократия исчерпала себя в борьбе с исламистским терроризмом. Ясно, что без оружия в руках этого зла не победить: с мерзавцами нужно обращаться как с мерзавцами. Задача политиков — объяснить это народу.

Александр Черницкий